В пятницу, 2 марта, председатель правления “Газпрома” Алексей Миллер заявил, что компания вынуждена немедленно начать в Стокгольмском арбитраже процедуру расторжения контрактов с “Нафтогазом Украины” на поставку и транзит газа. Так Миллер отреагировал на решение Стокгольмского арбитража, который обязал “Газпром” выплатить “Нафтогазу” $2,56 млрд.

Заместитель директора Фонда национальной энергетической безопасности Алексей Гривач

Эскалация конфликта была заложена в противоречивых решениях арбитража, поэтому это не является неожиданностью. Сейчас важно, чтобы все заинтересованные стороны, прежде всего “Газпром” и европейские партнеры, совместно работали над недопущением сбоя транзита.

Сохранение украинского транзита — важная цель для европейских политиков. Теперь нужно найти взаимоприемлемую форму дальнейшего сотрудничества и ускорить строительство новой инфраструктуры, необходимой для энергобезопасности Европы.

Старший директор S&P Global Ratings Елена Ананькина

Наш текущий рейтинг [“Газпрома”] исходит из базового сценария продолжения экспорта в Европу. Мы всегда считали украинский транзит источником неопределенности, но сейчас риски, похоже, повышаются. Насколько мы понимаем, на данный момент “Газпром” только обращается в суд, и работа с документами может длиться месяцами. Но если не удастся достичь стабильных договоренностей по транзиту, в перспективе это может серьезно ухудшить ситуацию и для “Газпрома”, и для европейского газового рынка.

Мы исходим из того, что все стороны — и “Газпром”, и европейские потребители, и “Нафтогаз” — заинтересованы в продолжении транзита, острый газовый кризис всем лишь повредил бы. Для “Газпрома” экспорт в Европу был и остается одним из основных источников прибыли, а Украина — один из основных транзитных коридоров (больше половины транзита в 2017 г.), как минимум пока “Северный поток — 2” и “Турецкий поток” не построены. И даже если и когда они будут построены, для покрытия сезонных пиков спроса могут потребоваться украинские трубы и украинские ПХГ. “Газпром” — это треть европейского рынка, без “Газпрома” европейский рынок не балансируется даже с учетом возможностей дополнительных поставок СПГ, будущего “Шах-Дениз — 2” и др. Сейчас погода в Европе рекордно холодная, и без “Газпрома” трудно удовлетворить пиковый спрос. А СПГ объективно дороже трубопроводного газа.

Изменение договоренностей на пике спроса на газ, до истечения текущего контракта на транзит, может быть инструментом холодной войны, угрозой, которую никому не выгодно исполнять. Возможно, цель как раз и состоит в том, чтобы найти мирное разрешение конфликта, вовлекая Европу в качестве посредника в переговорах по транзиту (что было бы только полезно, учитывая политическую напряженность). Возможно, кто-то надеется, что неопределенность в отношении украинского транзита поможет осознать риски транзита получить необходимые одобрения для “Северного потока — 2” и “Турецкого потока”, что помогло бы диверсифицировать транзитные риски.

Директор East European Gas Analysis Михаил Корчемкин

Европейцев беспокоит судьба транзитного контракта — в прошлом году транзит газпромовского газа через Украину в Европу (включая Турцию) составил 91 млрд куб. м.

Разрыв контракта усилит недоверие Европы к надежности поставок газа из России. Репутация “Северного потока” уже подпорчена сокращением поставок зимой 2014-2015 гг., когда “Газпром” пытался подорвать ресурсную базу украинского реверса.

Директор отдела корпораций Fitch Дмитрий Маринченко

Попытка расторгнуть газовые контракты в одностороннем порядке может сделать ситуацию неуправляемой и привести к обострению отношений между Киевом и Москвой. Очевидно, что Москва уязвлена решением Стокгольмского арбитража, и дальнейшие действия могут носить эмоциональный характер. Самый наилучший вариант развития событий — переговоры в спокойном режиме — сейчас вряд ли возможны. Однако в итоге альтернативы переговорам нет — “Газпром” продолжает зависеть от Украины как от страны-транзитера, а для Украины $2 млрд валютной выручки — достаточно значимая сумма.

Сложившаяся ситуация может негативно сказаться на имидже “Газпрома”. В Европе еще живы воспоминания о перебоях с поставкой газа в 2006 и 2009 гг., которые “Газпрому” часто припоминают. Украина, скорее всего, попытается избежать необходимости отбирать газ и воспользуется возможностью закупки реверсного газа из Европы — ей сейчас как никогда нужно закрепить за собой имидж надежного транзитера. В то же самое время “Газпром” может начать восприниматься как компания, которая игнорирует решения арбитража и разрывает договоры в одностороннем порядке — это явно не будет способствовать разрешению всех противоречий, связанных со строительством “Северного потока — 2”.

Вице-президент Moody’s Денис Перевезенцев

Заявление “Газпрома” о начале процедуры расторжения контракта на поставку и транзит газа через Украину в судебном порядке, по всей видимости, отражает озабоченность принятыми судебными решениями, которые, с одной стороны, более чем в десять раз сократили объем закупаемого Украиной газа, в том числе с условием “бери или плати”, а с другой — обязали прокачивать газ через территорию Украины на достаточно высоком уровне. Применение этих условий к прокачанным объемам существенно увеличивает стоимость транзита в пересчете на фактически прокачанный газ, а также может привести к возникновению у компании существенных дополнительных затрат по транзиту за 2018-2019 гг., даже если высокие уровни транзита 2017 г. сохранятся. Компанию обязали произвести доплату за неоказанную услугу.

Партнер Tertychny Agabalyan Иван Тертычный

Стороны договорились, что оба контракта подчиняются праву Швеции. Это означает, что основания для изменения и расторжения договора, помимо положений самого договора, могут проистекать из общих норм шведского договорного права, которые говорят, что расторгнуть договор можно, например, в случае его нарушения другой стороной или в случае фундаментального изменения обстоятельств со времени его заключения, которые лишают договор смысла. Но все это довольно сложно доказать.

Директор энергетического центра бизнес-школы “Сколково” Татьяна Митрова

Реакция “Газпрома”, в принципе, объяснима: решение Стокгольма действительно не выглядит симметричным, однако форма ответа относительно разрыва контракта представляется очень резкой, особенно с учетом отсутствия предварительных консультаций с европейскими партнерами.

Вполне возможно, что это действительно способ начать переговоры с крайне жесткого заявления с тем, чтобы вынудить контрагентов к более конструктивному диалогу с последующим смягчением позиции и включением в пакетное соглашение дополнительных условий — как относительно транзита через Украину, так и в отношении “Северного потока — 2”.

Артур ТОПОРКОВ, Виталий ПЕТЛЕВОЙ