Аквариумы во властных кабинетах — достаточно распространенное явление. Считается, что рыбки украшают, расслабляют, а главное — никому ничего не расскажут. Но это не совсем так. Например, в приемной у главы СБУ Владимира Радченко стоял аквариум с томными вуалехвостыми, безразличными красавицами. Сменивший его на посту Леонид Деркач аквариум для посетителей оставил. Но в нем уже шустро метушились пираньи… Чем не маленький рассказ?

О происходящем в кабинете руководителя Специальной антикоррупционной прокуратуры Назара Холодницкого рыбы заговорили конкретнее: установленные на пресловутый аквариум “жучки” зафиксировали реальные нарушения этики и закона. И тут, как утверждают причастные, впечатлений хватит на целый роман. “Сытник, вернувшийся с Холодом”.

Максимально предметно о причинах антикоррупционного расследования в САП и его промежуточных результатах в интервью ZN.UA рассказал долго хранивший молчание директор Национального антикоррупционного бюро Украины Артем Сытник.

— Итак, Артем Сергеевич, что произошло между НАБУ, ГПУ, САП и аквариумом?

— Произошло то, что давно должно было произойти. Слишком много вопросов за время совместной работы накопилось к деятельности и решениям руководителя САП. Линия НАБУ—САП в данном случае ключевая. Участие ГПУ в этой истории — один из боковых трендов.

— Речь о свободе—управляемости действий Назара Холодницкого?

— Избранная им линия поведения долгое время негативно сказывалась на эффективности наших расследований и дальнейшей судебной перспективе ряда дел. Нам периодически приходила информация о некоторых странных и необъяснимых действиях руководителя САП и отдельных прокуроров. Чем активнее мы расследовали, тем больше тревожных сигналов поступало. У детективов были предположения, что расследования сознательно тормозились. Но у НАБУ не было доказательств и не было фактической возможности собрать их законно без надлежащего прокурорского надзора. А прибегать к незаконным методам либо бросаться голословными обвинениями мы себе позволить не могли. Не так давно мы получили по одному из дел абсолютно конкретную информацию, которая подтвердила наши худшие подозрения…

— По какому конкретно делу?

— По делу о хищениях в одесской мэрии. Так вот, мы получили информацию и поняли, что пускать ситуацию на самотек недопустимо. Как выяснилось впоследствии, приблизительно в то же время аналогичные сигналы относительно руководителя САП получали и наши коллеги из Генеральной прокуратуры, в связи с чем ими было зарегистрировано уголовное производство.

— Сигнал поступил в ГПУ, и дело открыла прокуратура, а не НАБУ?

— Да. Зарегистрировали производство работники Генеральной прокуратуры. Мы не могли такое дело зарегистрировать, потому что у НАБУ надзорным прокурором является именно тот, кого это дело непосредственно касается. На определенном этапе коллеги из Генеральной прокуратуры предложили нам объединить усилия, чтобы получить доказательства. Мы согласились, понимая, что в данном случае такое сотрудничество является необходимым и обоснованным. Если бы мы закрыли глаза на известные нам факты, то стали бы соучастниками незаконных действий.

— Мы — это вы и Луценко?

— Мы — это Национальное антикоррупционное бюро Украины.

— С кем вы изначально коммуницировали по делу Холодницкого? Это был ваш союз с Юрием Луценко? Или НАБУ работало с отдельными прокурорами?

— Департамент ГПУ, возглавляемый Владимиром Гуцуляком, имея это производство, обратился к нам за помощью в документировании определенных действий. Наши детективы были включены в состав следственной группы, расследующей это дело. Также были задействованы наши технические возможности. На основании решения суда были проведены технические мероприятия и зафиксирован ряд разговоров в кабинете руководителя САП, которые, по нашему мнению, являются основанием для привлечения как к уголовной, так и к дисциплинарной ответственности. Вопрос об уголовной ответственности и сообщения о подозрении — в данном случае в компетенции Генеральной прокуратуры. Со своей стороны мы подготовили и сегодня, 30 марта, передали жалобу в КДКП (Квалификационно-дисциплинарная комиссия прокуратуры. — Ред.). На мой взгляд, в ней изложены весомые основания для принятия решения об увольнении Назара Холодницкого с должности руководителя САП. По моей информации генеральный прокурор, со своей стороны, планирует сделать то же самое.

— Сколько времени в кабинете Холодницкого находились “жучки”, установленные НАБУ?

— Около месяца.

— Не так долго…

— Для того чтобы принять соответствующие решения — зафиксировано достаточно.

— Насколько я знаю, гриф секретности с полученных данных снят. Какие нарушения закона зафиксированы в этих записях? На чем вы акцентировали внимание, обращаясь в дисциплинарную комиссию ГПУ?

— Материалы переданы следственной группе ГПУ на предмет оценки достаточности доказательств для сообщения о подозрении. Во-первых, речь идет о сливе информации о готовящихся обысках тем людям, у которых эти обыски должны были проводиться.

Во-вторых, о давлении на определенных должностных лиц для принятия ими определенных решений…

— …речь о подчиненных прокурорах?

— Не только о прокурорах. Но о прокурорах — особенно. Есть прокуроры, которые хотят нормально работать, но лица, занимающие административные должности в САП, не дают им этого делать. Прокурор приносит “наверх” проекты подозрений, но вместо рассмотрения получает нагоняй, и дело тормозится.

В-третьих, на записях речь идет о давлении на суд для принятия незаконных решений. В частности, давление на суд оказывается с той целью, чтобы суд не рассматривал ходатайство детективов НАБУ о проведении обыска у лица, которое является другом Холодницкого.

В-четвертых, зафиксировано подстрекательство свидетеля к даче неправдивых показаний. Это лишь короткий перечень того, что зафиксировано на этих записях.

— Можете конкретизировать, о каких делах идет речь?

— Речь идет о деле о хищении средств чиновниками мэрии Одессы; дела по заявлению и. о. министра здравоохранения Ульяны Супрун по факту предложения ей неправомерной выгоды; дела, касающегося фирмы “Золотой мандарин”, которую связывают с народным депутатом Логвинским; расследований, связанных с е-декларациями высших должностных лиц; расследований, связанных с бизнес-интересами владельца крупного агрохолдинга (по данным ZN.UA в двух последних случаях речь о Н.Корчак и О.Бахматюке. — Ред.). Сложно представить, что бы мы могли услышать, если бы записи велись не четыре недели, а четыре месяца…

— Не лукавьте. Вам не страшно, поскольку все это время вы прекрасно знали, о чем ведутся беседы. Вы же сталкивались с их результатами.

Знать и доказать — разные вещи. Не хотелось публичных рассуждений и намеков, рикошетящих в НАБУ. Важно было не просто мять этот нарыв какими-то заявлениями, а вскрыть, имея конкретные материалы. Мы эти материалы получили.

— Когда вы почувствовали, что Холодницкий может стать гнойником? На каком этапе работы вам зачесалось?

— Сложно сказать, на каком именно… Долгое время мы догадывались. В лицо этот человек говорил одно, а делал совершенно другое. Тормозились расследования, месяцами не подписывались документы. Только путем горячих споров, дискуссий, которые выходили за пределы антикоррупционных органов, мы могли получать необходимую подпись в некоторых нужных делах. Некоторые подозрения не подписывались в течение полутора-двух лет, валяясь мертвым грузом. При этом мы выигрывали хозяйственные споры по этим делам, признавали незаконные убыточные для государства договоры недействительными. При этом не имея возможности привлечь должностных лиц, которые их заключали, потому что не получали согласования подозрений…

— Например, по каким делам?

— Например, дело по переуступке долга частной компании за электроэнергию, поставленную “Черкассыоблэнерго” промышленным потребителям — подозрение ждет подписи больше года. По одному из дел о закупках топлива для “Укрзалізниці” мы прошли в хозяйственных судах три инстанции! Признали сделки между WOG и “Укрзалізницею” недействительными. Установили нарушения при их заключении. Когда мы отправляли подозрение в САП, нам выдвинули условие: выиграете суды — и мы подпишем. Выиграли суд, выиграли апелляцию… А подозрения так и не подписаны.

Или, к примеру, дело о хищениях в одесской мэрии. Когда детективы НАБУ приехали в Одессу с обысками, выяснилось, что фигуранты очень быстро и организованно разъехались, а отдельные сидели за границей почти два месяца, дистанционно “решая вопросы” с судами. Здесь у нас есть веские основания предполагать “слив” информации фигурантам со стороны руководителя САП, который, как выяснилось, знал об их перемещениях информацию, которой следствие не владело.

Чтобы вскрыть все это, нужны были не только слова, догадки или публичные жалобы, а конкретные доказательства. Мы их получили, и сейчас делаем то, чего требует закон.

— На записях зафиксированы факты передачи денег?

— Нет. Но, поверьте, от этого не легче. Вдумайтесь. Есть новый антикоррупционный орган, в котором работает много профессиональных и порядочных прокуроров, но их работа системно саботируется их же руководителем. Руководитель САП имеет системный непроцессуальный контакт с лицами, являющимися объектами определенных расследований — бенефициарами фирм, проходящих в расследованиях НАБУ. И это отнюдь не меньшее зло, чем разовая передача денег. Мы имеем доказательства системного разглашения закрытой информации потенциальным фигурантам или лицам, которых касаются процессуальные действия. Но что вселяет надежду, так это то, что основной костяк коллектива САП состоит из профессиональных людей с правильными ценностями. Благодаря этим людям мы имеем результат. Поэтому САП как орган нужно во что бы то ни стало сохранить.

— Как, по вашему, насколько велика больная, подлежащая иссечению часть САП? В процентах.

— Не могу сказать в процентах. Зафиксирован определенный человек.

— Только один? А заместители? А особые порученцы?

— Одно из дел, которое меня очень возмутило, касается производства, курируемого первым заместителем антикоррупционного прокурора Максимом Грищуком. Дело касается Львовского бронетанкового завода. На первого зама осуществлялся прессинг, чтобы он поменял квалификацию по одному подозреваемому. Он устоял. Он не поменял квалификацию. Как я сказал, в массе там нормальный, здоровый коллектив и ребята, которые хотят работать. СМИ пестрят заголовками и апокалиптическими прогнозами экспертов, которые ставят НАБУ в вину, что Бюро следило за собственным прокурором, и предвещают нам тяжелые времена. Возможно, они будут тяжелее. Возможно, легче. Я не знаю. Но могу сказать одно. Если, не дай Бог, коррупция будет установлена в действиях нашего сотрудника — он точно так же будет разоблачен и уволен. Мелкие правонарушения, оставаясь безнаказанными, обязательно перерастают в большие и системные. В отношении главы САП мы длительное время строили догадки. Но почти месяц мониторинга показал, насколько системной является работа против интересов закона. Надеюсь, этим системным вещам дадут правильную оценку, как процессуальные лица, так и квалификационно-дисциплинарная комиссия прокуратуры.

— Вы изучили записи. Какой вывод о методах работы Холодницкого можете сделать: он на “контракте” или “фрилансер”? Иными словами, он лично коммуницировал с фигурантами разных дел и их посредниками — или получал указания из единого центра? Были ли звонки от Грановского? Или от президента?

Зафиксированная информация показывает, что есть коллектив, который может нормально работать при адекватном менеджменте. И есть системная деятельность их руководителя, направленная на нивелирование результатов работы детективов и прокуроров. Это недопустимо, понимаете? Профессиональные и личностные качества руководителей любого силового органа важны. Но когда речь идет о руководителе новых антикорупционных органов — здесь вообще нет никакого места для компромисса. Так сложилось, что НАБУ было создано раньше, и в момент создания САП у нас уже была команда с определенным набором ценностей, которые мы по инерции передали Антикоррупционной прокуратуре. Я уверен, что при нормальном прокуроре-менеджере (по закону спецпрокурор занимает административную должность), САП утвердится как по-настоящему независимый антикоррупционный орган. Команда САП, по моему мнению, к этому готова и полученные записи это подтверждают.

— Еще раз: Холодницкий политически управляем — или он просто “шьет на дому”?

— Конкретный вывод о мотивации сделать сложно: это управление извне или личный материальный интерес. Как по мне, это не имеет значения. Если ты совершаешь действия, которые несовместимы с должностными действиями прокурора, то рано или поздно рухнет любая конструкция. Особенно в преддверии создания Антикоррупционного суда. Без прокурора, достойно представляющего дело в суде, ни один суд дела не спасет, даже антикоррупционный. Создать суд ценой таких усилий, а потом провалить его работу из-за слабого звена — руководства САП? Поэтому управляет ли кто-то Холодницким извне или он руководствуется личными интересами — для меня неважно. Важно то, что при обоих вариантах, случись Холодницкому остаться у руля, — результат будет один. Провальный. Для всей молодой системы антикоррупционных органов.

— А если Назар Холодницкий не уйдет? Вы представляете, что он сотворит с НАБУ? Ваша работа будет вообще заблокирована…

— Такое предположение мы делали. Но это будет решение, которое полностью делегитимизирует его как руководителя. В любом случае, вы должны понять, что у нас не было другого выхода.

— Вы предадите гласности пленки?

— Мы эти все факты описали в жалобе, адресованной КДКП, заседание которой будет проходить публично. Риски мы понимаем, но по-другому поступить не можем.

— После того как просочилась информация о причастности НАБУ к потенциальным проблемам главы САП, доводилось слышать немало тревожных сценариев дальнейшего развития событий. Большинство экспертов считает, что вы выстрелили себе в ногу. Поскольку если с Холодницким время от времени можно было о чем-то договариваться или его могли “принудить к антикоррупционной борьбе” в посольстве США, после чего он все же принимал давно саботируемые решения, то неизвестно, будет ли слаще редьки хрен, который окажется на этом месте… Конкурсы по НАПК и ГБР продемонстрировали, как власть научилась проводить через них рожденных в ошейнике. До завершения конкурса же САПом будет управлять Луценко?

— Если закрывать глаза на коррупцию, то это не выстрел в ногу, а выстрел в голову. Конечно, это было неприятное решение. Но если мы не ради политического пиара, а реально преследуем коррупцию в любых ее формах, то с ней мириться невозможно.

А информпространство у нас начинает бурлить даже без единого официального комментария. Именно к таким сценариям я, отвечая журналистам, и применил слово “фантастика”. На самом деле важно понимать одно: нельзя надолго привязываться к конкретным людям — Сытнику, Холодницкому или Корчак. Один человек не может быть на посту вечно. Задача руководителя — строить институцию. Придет время нового конкурса — и мы будем снова выбирать и директора НАБУ, и антикоррупционного прокурора. Просто для САП этот момент наступил раньше, поскольку факты доказывают, что нельзя так работать в антикоррупционных органах и вообще в правоохранительной сфере, как это делает Холодницкий.

Дальнейшие сценарии? Не сможет Луценко установить контроль над процессами в САП. У него нет для этого полномочий. У руководителя САП есть двое заместителей. Первый зам на период проведения конкурса на должность руководителя будет исполнять его обязанности. Я не вижу здесь проблемы.

Прокурорский надзор по любому делу осуществляют непосредственно прокуроры САП, которые, еще раз подчеркиваю, — готовы нормально работать. Сейчас конструкция Уголовного процессуального кодекса такова, что официальных полномочий по отношению к какому-то делу у руководителя Генеральной прокуратуры очень мало. Фактически главная фигура — это процессуальный руководитель. Единственные полномочия, которые будут у генерального прокурора на период проведения нового конкурса, — это назначение конкретного прокурора из числа прокуроров САП по конкретным уголовным производствам. Генпрокурор не может его не назначить: это формальное административное действие, которое им осуществляется. Все остальные решения по делу уже принимает сам назначенный прокурор.

— Дьявол в мелочах. Допустим, не будет Холодницкого. Но в системе САП останутся его верные, “чегоизволительные” люди. Вы уверены, что Юрий Витальевич не их будет назначать на ключевые дела НАБУ?

— Невозможно назначить одного прокурора на 400 уголовных дел.

— У Холодницкого был всего один безотказный прокурор в САП?

— Не готов сказать. Время покажет. Но нельзя закрывать глаза на коррупцию только потому, что есть определенные риски. Это — вопрос целей и ценностей. Как НАБУ, имея миссию и, главное, желание и возможности бороться с топ-коррупцией, может работать под процессуальным руководством человека, у которого совершенно противоложные цели?

— Это понятно. Но вы же не только директор НАБУ — единственной на сегодняшний день антикоррупционной структуры, в характеристике которой были профессиональные дискредитации, но пока не было коррупционных. Вы политический лоцман этой структуры. И должны просчитывать политические риски. Власть обязательно постарается заполнить возможную дыру в САП своей заглушкой. Порошенко, Луценко, может, Аваков, ведь в конкурсной комиссии по админдолжностям САП немало его людей… У вас с Аваковым наладились отношения?

— Вряд ли…

А риски… Они всегда есть, когда меняется руководитель. Если бы он сменялся согласно сроку полномочий, то это произошло бы через два года. За два года ситуация в САП стала бы еще хуже, чем сейчас: корпус прокуроров спецпрокуратуры был бы полностью демотивирован. Наши детективы — тоже. Они просто разошлись бы, сказав: зачем нам так работать. Разве это не риск? Поверьте, намного больший, чем гипотетические попытки взять под полный контроль актикоррупционную структуру.

— Можно ли сегодня говорить о временном союзе между Сытником и Луценко?

— Временный союз — это политическая категория. А политика — это такое болото, что если палец туда засунешь — тебя полностью засосет. Поэтому — никакой политики.

— Вы можете не называть себя политиком, но тем не менее вы живете в этой среде.

— Нельзя сказать, что мы не просчитываем последствия тех или иных наших процессуальных решений. Конечно, просчитываем. Много раз был выбор: сохранить хорошие отношения с кем-то (необязательно с фигурантом, а например, с просителем) и не подписывать подозрение. И что нужно было сделать? Сказать детективам: “Вы знаете, дорогие детективы, подписывать подозрение мы не будем, потому что у нас есть хитрые политические соображения. Поэтому доказательства пусть пока полежат в “долгом ящике”? Команда, работающая в НАБУ, держится на очень простом принципе: наличие достаточных доказательств для принятия процессуальных решений важнее, чем политические последствия этих процессуальных решений, какими бы страшными они ни были. Можно ли получить сиюминутную тактическую выгоду, приостановив дело? Наверное, да. Но в стратегической перспективе — это провал. Потому что если конкретного детектива, убежденного в своей правоте и собранных доказательствах, директор Бюро, который вообще не является процессуальным лицом, будет останавливать, то детектив просто перестанет работать! Потому что ему не важны будут мотивы — политические или коррупционные — убивающие результат его работы. И это самый большой риск: постоянное закрывание глаз на очевидные системные компромиссы или паллиативы приведет к падению мотивации детективов. И я больше всего переживаю не за политические последствия, а за коллектив, который пусть и небольшой, но сплоченный и с верой в свое дело. И вера эта строится на очень простом принципе: есть доказательства — идем вперед, нет доказательств — пытаемся их добыть; не доказали — закрыли дело, доказали — создали проект подозрения и пошли убеждать прокурора.

Один политилог как-то заметил: “У НАБУ судьба такая. Хотят они того или нет, но все их дела будут называться политическими”. Потому что наши дела напрямую или косвенно касаются людей, которые занимаются политикой. Мы это признаем как непременное условие нашей работы. А создавать какие-то союзы — я не могу себе позволить. Единственный рецепт выживания НАБУ — соблюдение Закона. Я допускаю, что какие-то ошибки мы допускали профессиональные, но мы учимся. Мы новый орган, молодой. Но мы не совершали шагов, которые бы давали основания говорить: все, спеклись, теперь НАБУ — это не правоохранительный, а политический орган. Мы, руководство НАБУ, себя и наших сотрудников ориентируем на то, что если ты видишь, что тебе по делу необходимо допросить свидетеля или ты видишь, что собрал по делу доказательства на кого-то, то ты не должен себя отягощать и стреноживать мыслью, что будут какие-то политические последствия. А я не должен посеять у детективов и общества какие-то сомнения по поводу того, что мы тут выколупываем изюм из булочек, сортируя расследования на политически целесообразные и нецелесообразные.

— Довелось слышать, что Назар Холодницкий за свою подпись на заявлении об отставке — а иначе место руководителя САП по закону освободить нельзя — потребовал пост главы Федерации футбола, звание генерал-лейтенанта и публичной президентской благодарности за работу во главе спецпрокуратуры. Не слышали?

— Такой “золотой парашют” похож на фантастику. По этому поводу ничего не могу сказать.

— Вы можете спрогнозировать действия Холодницкого?

— Мы для себя решили, что больше с этим человеком работать не будем. Потому что собранные доказательства профессиональных предательств — это уже не только наши наблюдения, подозрения, умозаключения. Это сухой фактаж, полученный посредством технических средств, который подтверждает то, что нам было понятно и так. Если следствие на это все закроет глаза…

— Тогда?..

— Мы будем бороться. Нам не привыкать.

— У вас был разговор на эту тему с Холодницким?

— Конкретного разговора не было. Очень давно мне стало понятно: у нас абсолютно разные ценности. Даже прекратились какие-то дискуссии. И я не питаю иллюзий, что можно что-то изменить. Был выбор: закрыть глаза на это и дойти до определенной точки, когда кризис съест и САП, и НАБУ. А главное — дожует остатки надежды общества на справедливость. Ознакомившись с пленками, мы сразу установили факты слива информации фигурантам различных дел. Но у НАБУ нет компетенции представлять дела в судах. А ведь еще же никто толком не проанализировал фактаж, проливающий свет на то, что же происходит в судах. Это еще отдельная история.

— Вы имеете в виду поведение представителей САП в конкретных судебных процессах?

— Конечно! Например, по одному из дел на записях зафиксировано обсуждение, как квалификацию с “хищения” нужно будет поменять на “злоупотребление”, чтобы НАБУ слишком сильно не возмущалось, а потом уже в суде еще раз поменять на “халатность”. На стадии рассмотрения дела в суде возможностей влиять на эти процессы у нас уже нет, и следить за рассмотрением всех дел мы также не можем.

— Если Холодницкий уйдет в отставку, когда состоится конкурс и какая комиссия будет его проводить: старая или новая?

— Это от нас не зависит. Есть две комиссии: одна отбирает на административные, руководящие должности (семь человек из Верховной Рады, четыре из Совета прокуроров), вторая — отбирает сотрудников САП. Комиссия по руководящим кадрам уже была создана и действует. Возможно, у некоторых ее членов изменился статус, тогда их нужно переизбрать. Но она работает, и все условия для объявления конкурса есть. Прогнозировать сроки, качество и количество кандидатов — достаточно сложно. Но я думаю, что и общество, и международные партнеры очень четко научились мониторить ситуацию и не давать принимать “мутные” решения.

— Мы с вами уже когда-то говорили о том, что Холодницкий был невольным коучем НАБУ. Ведь, согласитесь, не всегда проекты документов, приносимые ему на подпись, были юридически безупречны. Но он — нет чтоб легко пропустить “сырой” документ, который станет находкой для адвокатов обвиняемых в суде, он многократно отправлял проекты подозрений и запросов на иные следственные действия в НАБУ на усовершенствование. Доказывая свою результативность “заказчику”, он придирался к качеству документов, а придираться было к чему. Таким образом документы НАБУ улучшались. А вы не думаете, что без Холодницкого из НАБУ будут выходить сырые документы?

— Тут вообще никаких рисков нет. Не согласен с тем, что только при коррумпированном прокуроре можно тренировать детективов. Я был и следователем, и прокурором. Сам поддерживал обвинения в судах. Приведу простой пример. Допрос свидетеля следствия, когда ему создаются комфортные условия: нет 75 телекамер (что часто у нас сопровождает дела); нет полного зала народа, который комментирует каждое твое слово, — это одна ситуация. И тот же свидетель обвинения, в зале судебного заседания, но при этом полный зал народу, какие-то титушки — дело другое. И подготовка прокурора к судебному заседанию — это №1. Прокурор должен быть коучем и менеджером. Это центральная фигура, а вовсе не детектив, и тем более не директор НАБУ. И он должен сказать детективу: сделай то и это, потому что мне в суде это необходимо. Это — профессиональный подход. А непрофессиональный звучит так: ты для проформы сделай это и это, а вот этого — ты не делай. Яркий пример. Приходит детектив к рядовому прокурору, который руководит расследованием. Тот подписывает ходатайство на обыск и несет его в суд. Суд рассматривает и дает согласие. Но тут оказывается, что лицо, проверяемое на причастность к совершению правонарушения, — друг руководителя САП, который с опозданием узнал о подписанном ходатайстве. И рядовой прокурор по указанию шефа бежит в суд и требует от судьи вернуть ему ходатайство! Судья говорит, что это требование противозаконно. Но начальник прокурора говорит судье — мол, вы верните разрешение на обыск, а потом разберемся.

— Это по каком делу?

— По заявлению Супрун. Понимаете, нельзя, чтобы НАБУ и САП обманули ожидания людей. Поэтому не надо пугать меня последствиями отставки Холодницкого. В данный момент риск его сохранения на посту превышает все другие.

Юлия МОСТОВАЯ