Причем в то время как наиболее здоровая часть общества молчаливо взирала на происходящее (в основном в студиях политических шоу), наибольшую активность проявили две противоположные по налету идеологии, но такие одинаковые по содержанию группы политиков. Одни затянули унылую песню в стиле пения активистов из кинофильма “Собачье сердце”: “Тяжелые годы проходят в борьбе за свободу страны, за ними другие приходят, они будут также трудны”.

Вторые проявили творческий подход и разместили инфографику в стиле российского режиссера Говорухина: “Украина, которую мы потеряли”. На инфографике были изображены базовые социальные и макроэкономические параметры Украины по состоянию на конец 2013-го и прошлого годов: ВВП (естественно, в пересчете на доллары), внешнеторговый оборот в разрезе экспорта и импорта, курс гривни к доллару, средняя заработная плата опять-таки в валютном эквиваленте.

Сравнение ожидаемо оказалось не в пользу дня нынешнего: трехкратная девальвация национальной валюты, двукратное падение долларового ВВП, снижение валютного эквивалента средней зарплаты в полтора раза… Прием отнюдь не новый. Сравнение в стиле “когда свободной была Русь, три копейки стоил гусь” делал тот же упомянутый всуе Говорухин.

Кстати, гусь действительно до революции 1917 г. стоил три копейки, так что с формальной точки зрения к результатам таких форм анализа придраться нельзя

К сожалению, такой эффектный информационный вброс не стал катализатором профессиональной дискуссии — почему все произошло именно так, а не иначе. Если не считать, конечно, отсылок на войну. Если быть объективными, то аннексия Крыма и потеря контроля над частью Донецкой и Луганской областей — это не единственная причина наших проблем, а исходный фактор, что-то вроде спускового крючка, как это уже было с нами во время глобального финансового кризиса 2008 г.

Как явствует из данных госстата, в 2009 г., мы потеряли 15,1% ВВП, но уже в 2010-м возобновили экономический рост в размере 4,1%. В 2014-2015 гг. падение валового продукта составило практически то же значение: суммарно за два года 16,4%. Вот только рост в 2016 году оказался не таким динамичным, как в предыдущий посткризисный период: всего 2,3% за прошлый год.

Такое совпадение показателей сокращения ВВП в периоды двух самых значительных системных кризисов (если не брать во внимание 1990-е) объясняется достаточно просто: неважно, по какой причине предприятия сокращают отгрузку готовой продукции — вследствие падения спроса на их товары на внешних рынках, а также снижения мировых цен или в результате блокады неподконтрольных территорий.

Экономические последствия примерно одинаковые: из ВВП выпадают достаточно большие куски добавочной стоимости, что отражается на ключевых макроэкономических параметрах: курсе, платежном балансе, резервах НБУ, реальных доходах населения, банковской системе.

Но если все эти кризисы имеют сходную этиологию, то значит, и лечение их должно быть более-менее универсальным. И главным врачом при такой болезни должен был выступить именно НБУ. Почему он? Да потому, что для минимизации последствий кризиса ему необходимо, среди прочего, сделать одно ключевое действие: сбалансировать знаменитое уравнение американского экономиста Ирвинга Фишера, изложенное им в книге “Покупательная сила денег” в 1911 г. Речь идет о знаменитом уравнении обмена, которое определяет соотношение денежной массы, скорости обращения денег, уровня цен и объема произведенной продукции:

M х V = P х Q,

где M — денежная масса; V- скорость обращения денег; P- уровень цен; Q- объем производства.

Достаточно безболезненное прохождение Украиной кризиса 2008-2009 гг. было обусловлено тем фактом, что тогдашним руководством НБУ было применено грамотное и своевременное “лечение”, прежде всего в части приведения денежного обращения к параметрам новых макроэкономических реалий. В 2014-2015 гг. НБУ повел себя как средневековый эскулап, который любые болезни лечил пиявками и кровопусканием.

В итоге, если Владимир Стельмах в 2008 г. поступил как опытный врач, прописав пациенту постельный режим, витамины и антибиотики, то в 2014-м было решено вынести подопечного в голом виде на мороз…

В 2008 г. ВВП составил 991 млрд грн, а показатель монетарного агрегата М3 (денежная масса) — 516 млрд грн, уровень монетизации ВВП, таким образом, достиг 52%. Предполагалось, что глубина падения валового продукта в 2009 г. достигнет не менее 10%, следовательно, размер денежной массы следовало сократить на аналогичную величину. И она была сокращена в первом квартале 2009 г. до 464 млрд грн (минус 52 млрд грн), то есть на те же 10%.

В 2013-м ВВП составил 1 465 млрд грн, агрегат М3 — 893 млрд грн, монетизация ВВП 61%. Уже во втором квартале 2014 г. можно было оценить возможный уровень макроэкономических потерь: региональный продукт Крыма — минус 46 млрд грн и утрата части промышленного производства Донецкой и Луганской областей (оценивать потери по уровню регионального продукта в этом регионе не совсем корректно, более правильно по уровню промпроизводства) — минус 270 млрд грн. В общей сложности суммарные потери национальной экономики в 2014 г. должны были составить чуть более 300 млрд грн. Для приведения в соответствие уравнения денежного обращения, необходимо было изъять примерно 190 млрд грн денежной массы (агрегат М3), то есть довести ее в третьем квартале до уровня чуть более 800 млрд грн. А сколько же она составила на самом деле? Почти триллион гривень, а если быть совсем точными — 994 млрд грн, превысив допустимый показатель на 200 млрд. И именно в осенью 2014 г. начался очередной виток девальвации гривны.

Куда ушла непродуктивная эмиссия? Деньги пошли на докапитализацию государственных банков, “Нафтогаза” и скрытое финансирование дефицита госбюджета.

Начиная с января 2014 г. такой показатель, как чистые требования НБУ к центральным органам государственной власти, вырос со 153 млрд грн в январе до 324 млрд грн в декабре, или более чем в два раза! НБУ влил в государственные институты 171 млрд грн, то есть подавляющую часть избыточной денежной массы, размер которой был определен нами выше. Результатом этой политики стало два ключевых негатива: девальвация гривни и галопирующая инфляция.

Если в 2009 г. после падения до 8 грн/$ курс был стабильным, не отклоняясь от достигнутой отметки, то в 2014-м девальвация шла по нарастающей: с 7,99 в январе до 15,77 грн/$ в декабре. Таким образом, национальная валюта обесценилась практически в два раза в течение одного года.

Что касается инфляции, то в 2009 и 2010 гг. она составила 12,3 и 9,1% соответственно, а в период 2014-2015 гг. данный показатель ускорился до 24,9 и 43,3% соответственно. Ответ на причины столь разительного отличия двух ценовых динамик лежит в плоскости формирования ВВП. В период кризиса 2008 г. было принято правильное решение сократить денежную массу в обращении, в результате чего номинальный ВВП в 2009 г. в гривне, даже с учетом инфляции, оказался ниже, чем годом ранее: данный показатель съежился с 991 млрд до 947 млрд грн.

Зато в 2015-м номинальный ВВП в гривне по сравнению с предыдущим годом вырос с 1,6 трлн грн до почти 2 трлн, хотя, как мы знаем, на самом деле реальный валовый продукт упал на 6,6%. Такой резкий рост номинального ВВП был обусловлен лишь одним фактором: намеренно созданной инфляцией, когда показатели бюджета и обязательства по социальным выплатам выполнялись, но ценой полного их обесценивания .

Не случайно пик скрытого дефицита сводного бюджета был достигнут именно в 2014 г. — 14% от общего уровня расходов. В чем причина столь разительного отличия двух моделей реагирования на кризис в 2008 и 2014 гг.? Ключевая причина — это реакция элит на каждый из указанных выше системных обвалов национальной экономики. Если в 2008-м элиты воспринимали кризис как глобальное явление, которое необходимо переждать и по возможности сохранить свои активы в Украине до момента стабилизации, то в 2014 г. произошло бегство части элит, связанных с прошлой властью, а также вывод капитала новыми элитами в ожидании обвала банковской системы и национальной валюты.

Кроме того, если в 2009 г. НБУ активно работал с банками, оказывая им своевременную поддержку в обмен на умеренный вывод ими валютных активов в иностранные юрисдикции, то в 2014-м системность в рефинансировании банков была утеряна, а “разъяснительная работа” не велась вовсе. Для наглядного сравнения двух систем регулирования можно сопоставить количество банков-банкротов в 2009-2010 гг. и 2014-2015 гг., а также сравнить размер вывода капитала за рубеж в указанные периоды.

В 2009 г. золотовалютные резервы НБУ сократились с $28,8 млрд до $26,5 млрд, или на $2,3 млрд. В то же время в 2014 г. отток ЗВР Нацбанка составил более $10,3 млрд: резервы сократились с $17,8 млрд (январь) до $7,5 млрд (декабрь).

В отличие от 2009 г. в 2014-м регулятор фактически обеспечивал с помощью своих резервов отток капитала за границу и теневой наличный сектор, то есть защищал не интересы государства и экономики, а обслуживал внешних кредиторов и бегущие элиты.

А также “хеджировал” активы действующих элит, помогая им “перетекать” из гривни в доллар.

Кризисы 2008 и 2014 гг. имели разные предпосылки возникновения. В первом случае это был глобальный финансовый кризис, во втором — агрессия РФ. Но их этиология была в целом схожей: сокращение внешних рынков для нашей продукции и падение объемов производства в секторе тяжелой промышленности, расположенной на Донбассе. Учитывая это, протокол лечения от негативных последствий также должен был быть схожим: жесткая монетарная политика, сохранение целостности банковской системы, стабильности национальной валюты и бюджетные ограничения. Причем в 2014 г. реализовать все это было значительно проще: в 2008-м никто из простых людей в Украине не понимал, почему за ошибки инвестиционных банкиров где-то в США расплачиваться нужно именно им. Зато на фоне агрессии РФ большая часть общества смогла бы добровольно принять предложенный государством режим затягивания поясов примерно на один-два года. При таком развитии событий и применении грамотного монетарного регулирования инфляция в 2014-2016 гг. составила бы не 80, а 20-30%, курс гривни девальвировал бы не до 27 грн/$, а до уровня 12-14 грн/$. Единственное, что могло помешать, — это неспособность тогдашних представителей власти показать личный пример в умеренном образе жизни.

К сожалению, именно в 2014-2015 гг., как это явствует из публичных деклараций, многие представители “новой элиты” обзаводились дорогими иномарками и элитным жильем.

К еще большему сожалению, в 2014 г. элиты были слишком заняты выводом своих капиталов и “уходом в доллар”, чтобы замечать такие “мелочи”, как уравнение обмена Фишера, курс гривни и инфляцию. А народ? По преимуществу он копировал поведение элит: также “уходил в доллар”, пытался вывести свои капиталы из банков… В общем, вместе с “элитами” рубил сук на котором долгие годы не просто сидел, а жил.

Алексей КУЩ