В июле этого года мне довелось принять участие в интересном мероприятии.

Звездный состав участников, где были представлены руководители разных уровней, ведомств и международных организаций, а также аналитики, политологи, депутаты ВР и журналисты ведущих СМИ, уже привычно обсуждал вопрос противодействия терроризму, гибридным агрессиям, военным действиям на востоке страны. Учитывая то, что по теме уже сказано фактически все, что можно было сказать, и каждый новый выступающий в основном шел по пути предыдущего, меня поразило только то, насколько далекими от реально важного могут быть те, кто влияет на принятие решений.

Многие из присутствующих обсуждали проблемы охваченного войной региона и то, что беспокоит его жителей, опираясь на сообщения из СМИ и личные представления. В роли представителей громад были активные переселенцы, уже три года проживающие в Киеве. Самих представителей громад, проживающих в зоне АТО, на этом мероприятии не было, за них говорили другие. Это меня поразило. Не потому даже, что это было неэтично, но потому, что это стало привычным — обсуждать важные решения, которые должны быть приняты, в отсутствие представителей тех, на ком эти решения скажутся. Оправдан ли такой подход? Существуют ли механизмы привлечения самих людей к рассмотрению проблемных вопросов и принятию решений по безопасности в местах их проживания? Как создать форматы взаимодействия местной власти, силовых учреждений и громады ради того, чтобы населенные пункты стали безопасными? Есть ли возможности для такого взаимодействия в зоне АТО? Эти и многие другие вопросы остаются открытыми, хотя ответ на них дает опыт многих стран, переживших или переживающих конфликт.

Именно такие вопросы задавали исследователи Харьковского института социальных исследований, когда планировали и проводили независимые социологические исследования в Луганской и Донецкой областях. В этом году мы опросили 800 респондентов (в 2016-м — 4800), чтобы изучить и донести их опасения; раскрыть их взаимоотношения с отвечающими за безопасность институтами; рассказать об их ожиданиях и доверии. Но мы не считаем, что эти данные важны сами по себе. Это определенный инструмент для построения стратегий взаимодействия на пути создания безопасных громад в регионе.

“Был сильный ветер, и мы не смогли остановить огонь сами. Представители МЧС приехали только через 40 минут, но вода у них закончилась почти сразу, и они снова уехали надолго, чтобы набрать еще. Тем временем на одной стороне улицы сгорело несколько домов”. “Полиция? Да мы ее здесь уже больше года не видели. Участкового к нам не заманишь, разбираемся сами со всеми вопросами”.

“В тот день очень громко кричал сыч, который жил в нашей школе. Мы подумали, что это плохой знак, и вывели детей. Через полчаса мина попала в здание и полностью разрушила спортзал и убежище, которое было под ним. С тех пор уже второй год дети занимаются спортом только во дворе”.

“У моего ребенка разболелся живот, по всем признакам было очень похоже на аппендицит. Мы два часа ждали “скорую”, но она у нас одна на несколько населенных пунктов, и дороги нет. Поэтому мы нашли машину, чтобы нас отвезли в больницу. Врачи сказали, что детский аппендицит — страшная вещь, еще немного — и мы могли потерять ребенка”.

Эти истории — лишь небольшая иллюстрация реальности, в которой живут сотни тысяч наших людей в Донецкой и Луганской областях. Именно безопасность остается для них ключевым вопросом даже теперь, когда там нет “горячего конфликта”. Но само понятие “безопасность” для них значительно шире, чем для обычного украинца. В отличие от того, что обсуждают во многих высоких кабинетах, жителей региона меньше всего беспокоят проблемы языкового закона или малой распространенности украинских СМИ в местах их проживания. Ключевыми вызовами для них все еще являются связанные с повседневным существованием: работающие розетки и вода в кране; доступ к медицинским, социальным, образовательным услугам; доступ к правосудию. Например, в Донецкой области трудности больше связаны с доступом к медуслугам и воде, а в Луганской — с транспортом и электроснабжением. Для жителей многих населенных пунктов иметь все это — сродни мечте о светлом будущем.

Кроме этого, в обеих областях есть множество нерешенных вопросов безопасности, касающихся уязвимых групп (всех детей и детей в социальных учреждениях, людей с инвалидностью и преклонного возраста); госучреждений и документов, в них хранящихся; готовности к обострению боевых действий и чрезвычайным ситуациям.

Большинство из нас, включая принимающих важные решения, отмахнется от обозначенных проблем и скажет традиционно: “Это же война”. А некоторые даже радикальнее: “Они сами в этом виноваты”. Но необходимо признать, что безопасность этого региона в значительной степени определяет безопасность в стране в целом, и потому, прежде чем планировать действия, следует изучать проблемы, мнения, опасения и ожидания тамошнего населения.

Хорошей новостью является то, что в целом жители региона стали чувствовать себя безопаснее. Это, разумеется, связано с тем, что активные боевые действия там прекратились и начался постепенный переход к восстановлению. Почти на треть стало больше респондентов в Донецкой области, считающих, что ситуация с безопасностью за год улучшилась. Также безопаснее себя чувствуют 40,8 % опрошенных в Луганской области, но их меньше, чем было в прошлом году.

Вместе с тем значительное количество жителей как Донецкой, так и Луганской областей чувствуют опасность, например, во время пересечения блокпостов при перемещении в другой населенный пункт (41,2 и 37,3% соответственно). Опираясь на эти исследования, можно уверенно сказать, что среди жителей Луганской области в целом стало больше тех, кто чувствует себя в опасности в любых местах именно в светлое время суток.

Сложившаяся в регионе комбинация факторов, а именно — уменьшение количества населения, усиление контроля автодорог, большая стабильность в составе военных, восстановление работы местной полиции — постепенно привела к определенному снижению уровня преступности, направленной против лиц и имущества. Так, количество лиц, ставших жертвами или свидетелями преступлений в течение года, уменьшилось как в Луганской, так и в Донецкой области. Также уменьшилось число тех, чьи родственники или друзья становились жертвами преступлений.

Но социальная ситуация в регионе напряженная. Самой важной проблемой остается нехватка рабочих мест. Особенно остра она для жителей Луганской области. В Донецкой ее острота за год несколько уменьшилась. Обе области страдают от роста алкоголизма и наркомании. Конечно, это вызывает опасение стать жертвой преступления. Люди открыто говорят, что не могут чувствовать себя в безопасности в регионе, где почти у каждого ПТСР, где много безработных мужчин, доступны алкоголь и наркотики и, что самое опасное, — доступно оружие. Данные исследования показывают, что по сравнению с 2016 годом оружие в регионе стало еще более доступным. В Донецкой области тех, кто ответил, что “достать или купить оружие легко” или “очень легко”, больше на 17%, в Луганской — на 9,4. Причем к традиционным мотивам иметь оружие “для защиты имущества” или “своей семьи” добавляются “для возможной продажи” (Луганская область) и “для возможного участия в боевых действиях”, “совершения преступлений”, “ради любопытства и желания пострелять” (Донецкая область). Этот “коктейль” пугает многих и угрожает не только жителям зоны АТО, но и стране в целом.

Совершенно очевидно, что жители региона больше всего хотят стабильности. Фактически они готовы доверять каждому, кто тем или иным образом может ее гарантировать. Именно поэтому они начали больше доверять социальным и властным институтам, с которыми имеют дело в повседневной жизни. Так, в Донецкой области больше всего доверяют церкви (58%), общественным и волонтерским организациям (57,4%), Вооруженным силам (45,4%) и, в некоторой степени, местной власти (48,6%). В Луганской области армия (26,7%) и местная власть (32,2%) имеют меньший уровень доверия.

Говоря о том, чье качество работы играет самую большую роль в гарантировании безопасности, большинство респондентов, как и в прошлом году, выделяет ГСЧС. Вместе с тем за год в регионе существенным образом выросло количество опрошенных, которые доверяют полиции и обратятся к ней, если станут жертвами или свидетелями преступления. Вместе с тем доверие к органам центральной власти (президент, ВР, Кабмин) в регионе является критически низким и продолжает снижаться.

Учитывая опыт периода активных боевых действий, особенно до создания военной службы правопорядка и обращения внимания на вопрос дисциплины, для многих жителей региона армия является не только фактором безопасности, но и определенной угрозой. Картина проблем и недостатков армии, на которые указывают жители региона, за год несколько изменилась. В 2016 году в обеих областях на первом месте были “коррупция”, “взяточничество”, “требование денег”, “злоупотребление алкоголем” и даже “агрессивность по отношению к местному населению”. В 2017-м среди ключевых проблем остались “коррупция” (22%), “злоупотребление алкоголем” (16,8%), “безнаказанность военных” (15,4%). В Луганской области уменьшилось число тех, кто жалуется на грубое поведение военных на блокпостах и рост преступности, связанной с военными (с 73,4 до 19%). Жителей Донецкой области до сих пор еще беспокоят неоправданное применение военными физической силы (27%), пьянство среди военных (42%) и рост в населенных пунктах преступности, связанной с военными (44,5%). Снижение активности боевых действий является значительным вызовом для военного руководства, поскольку с уменьшением количества боевых задач и облегчением режима несения службы на первый план выходят поддержание дисциплины, боевой готовности и налаживание хороших отношений с населением в местах дислокации. Но вместе с тем следует отметить, что в целом количество людей, воспринимающих человека в военной форме как нечто обычное, постепенно растет — таких 44,9% в Донецкой области и 35,7 в Луганской.

К сожалению, активность самих жителей региона по поддержанию безопасности в их населенных пунктах растет очень медленно. В основном местная громада не чувствует такой ответственности. Прежде всего это связано с тем, что сейчас у них фактически нет рычагов влияния на ситуацию, хотя почти каждый вопрос — от водоснабжения до состояния автодорог — становится в регионе вопросом безопасности. Административные полномочия распределены между местной властью и силовиками, а эффективных форм взаимодействия населения с полицией, прокуратурой, СБУ, армией нет. И хотя часть людей воспринимает местную власть как важного агента гарантирования безопасности, в целом с начала конфликта население не имеет на власть влияния еще и потому, что не принимает участия в местных выборах. Таким образом, громада может или надеяться на лучшее, или обеспечивать безопасность сама. В рамках исследования мы не раз видели населенные пункты, которые полиция, с начала ее реформирования, почти не посещала. Потому единственной стратегией выживания для отдельных громад остается рассчитывать только на себя.

Главный вывод, к которому мы пришли, проанализировав данные социологических исследований, работы в громадах и после встреч со специалистами по вопросам безопасности, — на сегодняшний день крайне необходимо искать формы и налаживать совместную работу громад и власти. Это, например, может быть создание постоянно действующих консультативных органов, в составе которых будут представители госорганов, громады и местной власти. Такой коллегиальный орган, во-первых, позволит постоянно держать на контроле вопросы безопасности и не только оперативно реагировать на возможные чрезвычайные ситуации, но и оценивать риски и предотвращать их, а результатом будут спасенные жизни и сэкономленные средства. Во-вторых, это станет важным каналом поступления достоверных данных о безопасности в громадах в такие централизованные институты, как СБУ, Национальная полиция и ВСУ, что повысит их осведомленность и эффективность.

Для этого нужно и мало, и много: понять, что страна едина и проблемы едины. Важно допустить громады к принятию решений, к участию в создании безопасной среды, и не только в Донбассе, но и во всей стране. Только так громады смогут ощутить свою ответственность за безопасность, что является необходимой предпосылкой восстановления мира.

(Выборочная совокупность опроса составляет 800 человек в подконтрольной украинской власти части Донецкой и Луганской областей. Параметры выборочной совокупности отражают модель генеральной совокупности и отвечают требованиям репрезентативности, которая позволяет распространить выводы исследования на население в районах опроса избранных областей.)

Денис КОБЗИН