Милитаристский экстаз послания Владимира Путина Федеральному собранию, но куда больше — внешнему миру не имеет прецедентов не только в периоде его 18-летнего руководства страной, но и во все время новейшей российской истории; и даже советские аналоги вроде речей Андропова или Хрущева очевидно блекнут на этом фоне. Речь идет о предъявлении миру новой политической конструкции не сдерживаемого существующими и будущими системами ПРО и ПВО военного доминирования России в мире — проверьте и поверьте, это не блеф, заявил Путин. Под сенью нового ядерного щита же расцветет благополучная, сытая, здоровая страна среднего класса, о которой в том или ином виде президент говорил и раньше. Новая грозная Россия — это и есть, надо понимать, тот образ будущего, с которым Путин идет на четвертый срок и с которым когда-нибудь оставит страну.

Парад новейшего вооружения в виде примитивной старомодной видеографики (вот для чего президенту понадобилась возможность показа во время выступления слайдов и видео) доставил и самому Путину, и его слушателям видимое удовольствие. Некоторые испытания завершились в декабре 2017 г., сообщил Путин (вот для чего, возможно, понадобилось переносить послание на 2018 г.). Ничего подобного во всем мире нет, несколько раз повторил президент, а когда появится, “наши ребята еще что-нибудь придумают”. Аудитория несколько раз прерывала его аплодисментами, затем стоячими овациями, затем, встав, уже не садилась: зрелище легко узнаваемое, как и прочие атрибуты того времени, когда ракеты регулярно и буднично упоминались в речах вождей.

Эта заявка на внушительный военный триумф — компенсаторная реакция, в частности, на развертывание системы ПРО США, расширение НАТО и проч., все то, что Кремль полагает геополитическим унижением начала 2000-х со стороны тех, кого он теперь не без язвительности называет “партнерами”. Тогда, как напомнил Путин, Россию “никто не хотел слушать. Послушайте нас сейчас”. Посмотрите то есть. И эта, по сути, ударная, а на словах оборонительная мощь — средство защиты не только новой страшной России, но и ее союзников, т. е. фактически приглашение к созданию нового Варшавского договора.

После ядерного доклада первая, “гражданская”, часть послания очевидно потерялась, хотя по масштабу обнародованных в ней обещаний, далеко выходящих за рамки ближайшего года, она вполне могла составить впечатляющую предвыборную заявку. Это было обещание прекрасной России будущего — только России с Путиным, а не без него, как описывает ее Алексей Навальный. И за такую Россию — комфортную, современную и сытую, совершившую тот самый цивилизационный технологический прыжок вперед, — надо думать, готовы проголосовать пресловутые 70% избирателей: достаток — для всех, жилье — всем, интернет — везде; доступные качественные современные медицина и образование; развитие глубинки; младенцам — ясли, матерям — работу, старикам — активное долголетие; охрана природы; стимулирование мобильности; поддержка бизнеса; защита от судебного произвола; меньше государства в экономике и в целом — “расширение пространства свободы”. К слову, о политической модернизации президент не сказал ни слова: вопрос, надо думать, для будущего вовсе не актуален.

В этих безусловно социально одобряемых заявлениях легко услышать отголоски либеральных программ реформ — например, документов Центра стратегических разработок; другое дело, что прозвучали они как преамбула к ракетам и подлодкам. Такое соседство сводит модернизационный пафос “гражданской” части послания к предвыборной декорации.

Как и полагается в предвыборной программе, президент раздавал деньги триллионами, обещая кратное увеличение расходов на социально значимые направления, а о том, как и за счет чего будет профинансировано создание этой прекрасной России будущего, высказался лаконично и предсказуемо. Никаких подробностей, например давно ожидаемых изменений налоговой системы, так и не прозвучало. Президент только дал понять, что такие изменения будут, т. е. оплатить строительство прекрасной России будущего придется ее главным бенефициарам — гражданам страны. Сформулировать же новые правила игры — задача нового правительства, ему же надо будет адресовать и все претензии.

В этом послании была обозначена и новая точка отсчета успехов России. За базу, которую уже обогнала Россия Путина, принимаются теперь советские ориентиры, зарубка из комфортного в воспоминаниях многих избирателей периода. Урожай зерна, строительство жилья, загрузка портов — показатели теперь выше советских, а не новых российских, да и успехи ОПК уже нельзя объяснить советскими наработками и заделами: позднесоветский период в речи Путина становится тем, чем был для СССР царский 1913 год. Перекличка, впрочем, не только статистическая — риторика тоже узнаваемая. “В сфере экономической ключевая задача — кардинальное повышение производительности труда. Мы должны стремиться достичь в этом плане высшего мирового уровня <…> сейчас, в условиях научно-технической революции <…> причем ее самого последнего этапа, который сулит технологический переворот во многих сферах производства” — это слова не Владимира Путина в Манеже 1 марта 2018 г., а Юрия Андропова на пленуме ЦК КПСС в июне 1983 г. “На вызов американской стороны мы будем вынуждены отвечать развертыванием соответствующих своих систем оружия: на американскую крылатую ракету дальнего действия [ответим] своей крылатой ракетой дальнего действия, которая у нас уже испытывается. Это вовсе не угрозы. Мы совершенно не хотим такого хода событий и делаем все, чтобы избежать его” — а это из выступления Андропова на заседании в честь 60-летия образования СССР в декабре 1982 г.

Милитаризм времен Хрущева и Андропова был заявкой на достижение военно-политического и отчасти экономического паритета с Западом. Путин делает заявку на такую конструкцию мира, в котором для новой страшной России система сдержек и противовесов в принципе отсутствует, хотя и оговаривается, что вот это и есть новое равновесие сил: мол, сами мы нападать ни на кого не собираемся, у нас у самих всего хватает. А значит, запасной выход с новой “Звезды смерти” есть.

Мария ЖЕЛЕЗНОВА, Павел АПТЕКАРЬ, Иван ПРОСВЕТОВ