Первым в серии будет “Львов” за ним последуют “Вильно” и “Тернополь”, а потом еще два, названия которых пока не уточняются. По мнению главы Польской государственной судоходной компании Павла Бжезицкого, “Львов”, “Вильно” и “Тернополь” — “хорошие и ностальгические названия”. “Мы хотим, чтобы корабли имели названия бывших польских городов на восточных приграничных землях”, — сказал он.

И, собственно — на здоровье. От хорошей ностальгии еще никто не умирал… кажется. А интерес к истории — вещь очень и очень позитивная. Особенно, если названия кораблей навеют полякам и их соседям воспоминания об отношениях Польши с соседними странами в период между двумя мировыми войнами, о некоторых аспектах внутренней национальной политики в Польше и о том, чем все закончилось. Это будет очень поучительно и, несомненно, полезно. Так что любые обвинения в адрес Бжезицкого и возглавляемой им компании неуместны и вздорны. Курс польским флотом взят, в целом, верный. Более того, к польскому опыту нужно внимательно приглядеться и нам.

Прежде всего, после польской инициативы еще явственней видно, насколько нужен Украине флот, достаточно большой по числу единиц, пусть даже и москитный по водоизмещению. Что там с катерами, которые нам предлагают американцы? Их непременно надо брать, и чтобы хватило на все подходящие названия. Ну, как минимум на “Перемышль”, “Ярослав” и “Холм” (не помешает также зарезервировать названия “Таганрог”, “Кубань” и “Ростов” — пригодятся). И направлять время от времени некоторые из них с дружественными визитами в соседние с Украиной страны.

Поляки вообще большие затейники по части названий и символов. Впрочем, как указал тот же Бжезицкий, их опыт не уникален: к примеру, в немецком флоте некоторое время был ледокол “Штеттин” — это немецкое название Щецина. Можно вспомнить и об Арарате на гербе Армении — и ничего, турки как-то пережили это. Так что в предложении размещать в польских паспортах изображения Святых ворот в Вильнюсе и Кладбища орлят во Львове, высказанное в прошлом году польским МВД и снятым с обсуждения из-за протестов Украины и Литвы, не было ничего предосудительного. Зря протестовали. Могли бы получить отличный прецедент. И, например, ввести в украинских паспортах водяные знаки в виде портретов Сагайдачного на фоне контуров Крыма и московского Кремля. А в ответ на вопросы российского МИДа заявить, что это просто красиво.

Словом, не нужно замыкаться в жестких рамках. Шире следует смотреть на вещи — и брать на заметку хорошие идеи. Даже если это idee fixe. А мысль о присвоении кораблям имен утраченных территорий посещает поляков отнюдь не впервые. И, что характерно, с тем же стремлением выразить свое видение исторической справедливости.

В 1941 г. пребывавшее в Лондоне польское правительство в изгнании начало с тамошним Адмиралтейством переговоры о лизинге британского крейсера. Командовавший ВМС Польши вице-адмирал Ежи Свирский положил глаз на один из трех достраивавшихся кораблей типа Colony, но бриты вежливо пояснили союзникам, что самим не хватает. И предложили взамен подержанный крейсер Dragon, вышедший из капремонта к концу 1942-го. 15 января 1943-го он вошел в списки польского флота.

С первых же дней службы корабля на новом месте встал вопрос и о новом имени. Премьер-министр польского правительства генерал Владислав Сикорский настаивал, чтобы крейсер получил название… Lwow — как символ того, что Польша не смирится с потерей “всходних кресов”, оккупированных СССР в 1939 г.

Но, согласно практике международных отношений, нельзя просто взять и переименовать боевой корабль, предоставляемый иностранной державой. Британцы получили соответствующее извещение 2 февраля 1943 г. и, мягко говоря, не обрадовались: ссора с Москвой Лондону была совершенно ни к чему. Вопрос оказался настолько болезненным, что тогдашний министр иностранных дел королевства обсуждал его с заокеанскими союзниками в ходе визита в Вашингтон. В конце концов два месяца спустя поляков известили, что это название Лондон не устраивает. И Форин Офис, и Адмиралтейство, предлагали более политкорректные альтернативы — Gdynia, Warsawa и даже Westerplatte. И тогда оскорбленный Сикорский приказал вообще не переименовывать крейсер. То ли в знак протеста, то ли потому, что первый в польской истории военный корабль — спущенный на воду в 1571 г. галеон — также именовался “Дракон”, только на свой лад — Smok. Впрочем, польская карьера крейсера оказалась короткой. В ходе операции в Нормандии корабль был тяжело поврежден и впоследствии затоплен.

Правительство Сикорского вновь обратилось к британскому и вновь получило крейсер — теперь это была “Даная”, однотипная с “Драконом”. И вновь встал вопрос о названии. И вновь поляки настаивали на “Львове” или хотя бы “Вильне” (Вильнюсе). Но в итоге корабль тактично назвали Conrad, в честь известного польского писателя-мариниста Юзефа Конрада-Корзениовского, творившего под этим псевдонимом.

… Суда китайской постройки — это, конечно, не крейсера с британских верфей. Но если уж поляки столько лет ждали, может пусть их? Всяко солиднее, чем если эти имена достанутся паре буксиров в порту Свиноуйсьце.

Сергей ИЛЬЧЕНКО