В ноябре 2017-го валютные резервы НБУ достигли своего максимума за последние годы — $18,93 млрд. С тех пор они похудели на $520 млн. Ситуация довольно парадоксальная, учитывая, что, кроме январского спада, Нацбанк регулярно выкупает валюту на межбанке, кроме того, закрома родины усердно пакует Минфин, размещая среди нерезидентов облигации внутреннего займа, номинированные в долларах и евро. Что же происходит с базовыми резервами страны и куда уходит наш “подкожный жир”?

В марте текущего года, по данным регулятора, ему посчастливилось купить на межбанковском валютном рынке $510 млн, из них $300 млн в результате так называемых интервенций по наилучшему курсу. При этом были и эпизодические продажи валюты на сумму $134 млн, то есть сальдо операций НБУ на внутреннем рынке было положительным и составило за месяц $376 млн. Но не только Нацбанком единым пополнялись валютные запасы. Минфин сумел продать нерезидентам свои ОВГЗ на $670 млн и более чем на 123 млн евро. И это лишь размещение ценных бумаг, номинированных в иностранной валюте, а ведь были еще и продажи гривневых облигаций, которые разбирались иностранцами как горячие пирожки, ведь процентная ставка по ним составляла более 17% годовых, а сроки обращения были очень короткими — три и шесть месяцев. Заведенная для покупки государственных финансовых инструментов валюта тут же подхватывалась НБУ, который своими интервенциями по покупке не просто пылесосил рынок, используя всевозможные “насадки” в виде механизмов выкупа, но и фактически стал неким бенчмарком рынка, определяя своими котировками общий курсовой тренд.

Политика привлечения “горячих” инвестиций в столь короткие ОВГЗ, затеянная Нацбанком и Минфином, усиленная ростом учетной ставки и, соответственно, ставками по государственным долговым обязательствам, по своей рисковости напоминает игру в русскую рулетку, правда, ЦБ РФ в нее почему-то не играет. А по своей механике такие действия чем-то напоминают таксиста, который в попытке взять один и еще один заказ не реагирует на то, что индикатор топлива в баке начинает мигать красным: заехать на заправку не получится, ведь выгодного клиента уведут другие таксисты. В результате государство постепенно становится заложником политики больших ставок, причем на краткосрочном временном интервале.

Интерес нерезидентов при покупке ОВГЗ мы уже отметили. Ставка доходности в гривне 17%, осенью национальная валюта девальвирует не более чем на 10%, значит, в профите остается 7%, и это при самом негативном стечении обстоятельств. Прибыль в 7% по нынешним меркам на дороге не валяется. Но в этой логике также кроется и простой рецепт неминуемого краха данной модели. Ведь чем ближе к концу года, тем выше риски глубокой девальвации гривни, а значит, международные игроки будут выходить, особенно учитывая политический фактор весны 2019-го. Удерживать их будет все труднее, для этого придется обеспечивать высокие ставки доходности ОВГЗ, а может, даже и повышать их. Но учитывая, что срок обращения их до полугода, очень скоро придется погашать уже выпущенные облигации, причем выплачивая и 17% начисленного дохода. И здесь все будет зависеть уже от нерезидентов, как от “кузнеца Степана” в фильме “Формула любви”: выходить им “за три или за десять”. Хотя вариант “остаться” будет актуальным лишь до осени, а затем альтернативы “выходить” уже не будет. Да, когда-нибудь они вернутся к нам, но “другими, совсем другими”.

Вывод спекулятивного капитала всегда обваливал развивающиеся рынки, и мы здесь не исключение. Очень быстро из резервов придется выплатить всю ту валюту, которая в них зашла за последние месяцы. В итоге единственный путь — это идти на поклон к “дяде МВФ”. А пока не Фонд, а мы платим ему. За последний месяц Украина выплатила $1,28 млрд на погашение и обслуживание госдолга, в том числе $679 млн — на погашение валютных ОВГЗ.

Но, кроме размера, не менее важно и качество резервов. В 2008 г., после крушения столпов американской ипотеки, пострадали многие центробанки мира, ведь вложения в ипотечные облигации США считались почти такими же надежными, как и инвестиции в облигации тамошнего казначейства, но при этом более доходные. После 2008 г. на балансах центральных банков осталась целая груда некогда ликвидных инструментов, превратившихся в мусор. Закрытость резервов НБУ не дает нам возможности оценить влияние кризиса десятилетней давности на их качество. Кроме того, всем памятны обвинения МВФ, которые прозвучали в адрес Украины и касались манипуляции с резервами (2000-й). Именно поэтому лишь на уровне слухов циркулирует информация, что примерно $5 млрд наших ЗВР, скажем мягко, не обладают 100%-ной ликвидностью, то есть при расчете той суммы, которой реально располагает Украина для быстрых оперативных операций, размер резервов весьма приблизительно можно уменьшать на упомянутые $5 млрд. Кроме того, часть ЗВР была передана в управление Всемирному банку, речь идет о сумме в $1 млрд, хотя подобные действия все больше напоминают желание кредитора ухватить с нашей монетарной овцы хоть клок резервов.

Все мы помним эпическую легенду про “100 тысяч”, но речь не об известной пьесе Ивана Карпенко-Карого, а об остатках на едином казначейском счете в конце февраля 2014-го. Не будем углубляться в описание механики работы казначейства, ведь остатки на счете — это потоковый показатель: сейчас 100 тыс., через минуту миллиард. Можно, конечно, весь день просидеть перед экраном компьютера и ждать, пока, как в игровом автомате, выпадет “пять клубничек”, то есть 100 тыс. Скажем, что в конце февраля 2014-го ЗВР НБУ составляли почти $15,5 млрд, и это явно больше 100 тыс. грн. Впрочем, затем резервы начали катастрофически сокращаться и упали до $7,5 млрд на конец 2014 г. В ноябре 2017-го они увеличились до $18,9 млрд и впервые превысили докризисный уровень.

На данный момент размер резервов превышает трехмесячный импорт товаров, но проблема в том, что импорт у нас растет на 30—40% в год, а резервы начали снижаться, и это только начало, ведь впереди основная масса выплат по государственному долгу.

Структура ЗВР следующая: 87% — это резервы в валюте, 5% — золото и 8% — так называемые специальные права заимствования (СПЗ), то есть специальная расчетная единица МВФ. И если Всемирный банк держит “в управлении” свой миллиард, то МВФ обеспечивает свои требования к нашей стране именно за счет формирования части наших резервов в СПЗ на $1,7—2,2 млрд.

Наибольшее беспокойство вызывает ухудшение структуры резервов: в начале 2014 г. они состояли из $11,99 млрд ценных бумаг и $4,08 млрд валюты и депозитов. На сегодняшний день портфель ценных бумаг вырос до $14,23 млрд, а денежные ресурсы сократились до $1,4 млрд. Столь резкий крен в сторону фондового рынка не может не вызывать беспокойства, ведь на данный момент нет никаких действенных ограничителей, которые могли бы обезопасить Украину от невыгодных и рискованных инвестиций. Конечно, можно полагаться на порядочность и профессионализм украинских чиновников, но почему-то не хочется.

Еще более загадочная хворь приключилась с золотыми запасами НБУ. Прямо какая-то антизолотая лихорадка. В последние годы Нацбанк усиленно распродает свое золото: если в начале 2014-го у него было 1,36 млн тройских унций этого металла, то уже к концу года осталось 0,76 млн. На данный момент запасы составляют 0,78 млн, при этом заметим, что рыночная конъюнктура не способствует продаже золота, это банально невыгодно по нынешним ценам.

С точки зрения механизмов контроля структура ЗВР и применяемая модель управления ими остаются наиболее непрозрачной частью государственных финансов, и в этом вопросе принцип независимости регулятора действительно реализован на все сто. Да, на уровне деклараций оглашается эталон операций — US Treasury Index, но какова структура портфеля ценных бумаг в действительности, доподлинно неизвестно. Кроме того, эффективность тех или иных вложений, включая распродажу золотого запаса, вызывает, мягко говоря, сомнение.

Хотя сами резервы НБУ уже давно превратились в своеобразный внутренний банк внешних кредиторов, ведь они не только берут их часть в управление, но и неформально влияют на направления инвестиций. Сегодня Украина покупает не только американские локомотивы и уголь, но и облигации казначейства США. Бесспорно, это универсальный инструмент для обеспечения сохранности инвестиций, вот только Китай в свое время за размещение национальных резервов на рынке облигаций США выторговал себе встречные инвестиции и возможность выгодно торговать. А нас за все наши замирания в глубоком пардоне перед “великим белым отцом” из Вашингтона пожаловали лишь импортной пошлиной на украинскую сталь. Не пожалели даже колесные пары отечественного производства для тех же американских локомотивов, которые мы собрались покупать. Что еще раз подчеркивает наше неумение вести взаимовыгодный обмен интересами на международном уровне.

Особенно парадоксально в этой связи выглядели два последних транша МВФ на общую сумму более $2 млрд, которые благополучно пролежали в наших резервах, частично в виде тех же СПЗ. По этим средствам были начислены немалые проценты (в абсолютном выражении), хотя пользы от них было как от холодильника в чукотском чуме. Ну а с точки зрения общего влияния резервов на экономику, то более полезно было бы не выкупать практически всю валюту с внутреннего рынка (чем занимается НБУ все последние годы), а дать укрепиться гривне хотя бы на 15—20% в коридоре 20—21 грн за доллар, что позитивно повлияло бы и на уровень инфляции, и на рост инвестиционной привлекательности внутренних активов, не говоря уже об импульсе развития внутреннего рынка. Тем более что резервы в размере $18 млрд не смогут решить проблему выплат внешнего долга в 2019—2020 гг. Здесь нужны совершенно иные механизмы выхода из ситуации.

Ну а пока суть да дело, идет нешуточная борьба за получение очередного транша МВФ. Борьба не за достижение конечной цели, а ради участия в процессе — это, можно сказать, наш второй любимый конек, вместе с многократным наступанием на грабли.

Алексей КУЩ