День матери, который мы отмечаем вместе с западным миром в эти выходные, постепенно протискивается в наш календарь. Какие шансы он имеет “прижиться” и действительно превратиться в праздник, а не остаться только поводом для школьного утренника?

Скажи, что ты празднуешь, и я скажу, в какой стране ты живешь. “Реформы календаря” — это не только и не столько “стандартизация” и “приведение в соответствие”, сколько расписание праздничных дней. Заметьте, никто не спрашивает, “по какому календарю живем” — все спрашивают, “когда празднуем Рождество” и делят его на “католическое” и “православное”. Мы сверяем свою жизнь по праздникам, а потому обновление списка “красных дней календаря” — определенно, знак времени.

Приживаются, впрочем, праздники непросто. В списке любимых дней украинцев преимущественно “старье”: Пасха, Рождество, Новый год, 8 Марта, до недавнего времени — 9 Мая, и спасибо надо сказать, что о 23 февраля уже мало кто вспоминает. День матери в список не входит вообще — к нему многие пока относятся подозрительно. С точки зрения идейных борцов (не знаю, как образовать феминитив от слова “борец”) День матери — даже хуже, чем 8 Марта. А с точки зрения сторонниц празднования 8 Марта День матери ущемляет права бездетных. Почему они должны страдать только потому, что у них нет детей?

Вопрос немного смешной. Никто ведь толком не может сказать, что он (пардон, она) празднует 8 Марта. В то время как День матери — что-то вроде “профессионального праздника”.

Если воспринимать 8 Марта как “советский” праздник — хотя этот праздник был присвоен советской идеологией и содержание его искажено, — то День матери выглядит “несоветской” альтернативой. Но только на первый взгляд

И дело тот вовсе не в том, что подобная замена “ущемляет” бездетных женщин в “праве на праздник”. В СССР 8 Марта, “день феминизма”, также имел в фокусе женщину-труженницу и женщину-мать — те две женские ипостаси, которые только и интересовали партию и правительство.

Для нового государства День матери — это лучше, чем 8 Марта. Во-первых, культивировать образ женщины-матери — это по-прежнему выгодно (всегда было и будет, потому что налогоплательщики нужны любому государству ныне, присно и вовеки веков). Во-вторых, никаких советско-коммунистических коннотаций. В-третьих, народ поймет и примет — в условиях консервативного постсоветского общества эксплуатировать в риторике “семейные ценности” выгодно. Школы и садики будут довольны: сценарии 8 Марта легко адаптируются, а утренник гораздо удобнее сделать в мае, когда тепло, когда эпидемии в основном пошли на спад, когда учебный год почти закончен и настроение благостное и, можно сказать, летнее.

Такого поворота, конечно, не поймут и не примут либералы левого толка, но они в большинстве своем и 8 Марта предавали критике и осмеянию. Зато если разделить 8 Марта и День матери, их тоже можно “подкупить”. 8 Марта вернуть феминистическое содержание (заодно удовлетворив бездетных женщин, которые не хотят лишаться “своего” дня календаря), а День матери толковать в контексте “семейных ценностей”. Главное — не перепутать, кого из знакомых поздравлять в марте, а кого в мае (кое-кто может и обидеться, если что).

Подобное предложение — о двух “женских днях” — с восторгом воспримет (и решительно поддержит) рынок. Для потребительской культуры чем больше праздников, тем лучше

На 8 Марта — корпоративы и тюльпаны с мимозами для прекрасных офисных дам, а на День матери — торжества с большим семейным обедом и непременными подарками для мамы. Развести дам и мам по разным датам, чтобы либералы с консерваторами не перекусались и на каждый праздник раскошелились.

Главное: подобное предложение — если его грамотно сформулировать — упало бы на благодатную почву. Украинцы отчаянно нуждаются в праздниках. Без иронии: дело вовсе не в том, что мы предпочитаем праздность труду и потому радуемся каждому новому “красному дню”. Проблема в том, что “красных дней” много — и становится больше — но, собственно, праздников среди них всего ничего.
Характерны результаты февральского опроса, по которым в пятерку любимых праздников украинцев входят Пасха, Рождество, Новый год, Восьмое марта и до недавнего времени День Победы, а с этого года — Троица.

Вас тоже удивляет такое количество религиозных праздников в малорелигиозном обществе? И вы тоже хотите спросить: а где День независимости и День украинской армии? Ответы на оба вопроса сливаются в один: праздник и выходной день — вовсе не одно и то же. Некий день календаря не становится автоматически праздником от того, что его таковым объявили и вписали красными буквами. Даже если именно в этот день произошло нечто выдающееся, знаковое, судьбоносное, этого иногда мало, чтобы день стал традиционным праздником. Чего не хватает Дню независимости, но в избытке — у Пасхи и других религиозных праздников? Что такого есть у Восьмого марта, чего нет у Дня матери? Ответ очень краток и на первый взгляд прост. Ритуал.

День календаря становится праздником тогда, когда он оказывается особенным. Не просто выходным, когда можно на пикник, а можно в паб, а можно просто перед телеком на диване поваляться. Тогда, когда именно в этот день и в связи с ним, вы начинаете делать то, чего не делаете больше никогда

Украинское слово “свято” гораздо лучше передает смысл, чем русское “праздник”. “Праздник” — это “выходной”. А “свято” прямо указывает на сакральную составляющую. Это день, в который обычная рутина разрывается, обычная череда дел нарушается, происходит нечто, наполненное совсем иным смыслом. В обыденной жизни это “что-то” проявляется в наборе праздничных — присущих только этому празднику — ритуалов. Это могут быть вовсе не религиозные ритуалы. Наряжать елку и нарезать салат “Оливье”, задувать свечки и дарить женщинам тощие тюльпаны, топать с букетом красных гвоздик к памятнику Неизвестному солдату — все это ритуалы, без которых праздник — не праздник, а просто выходной день.

Можете считать, что Дню независимости, чтобы стать в полном смысле праздником, не хватает своего салата “Оливье” — ритуального блюда, вокруг которого собирается семья и друзья семьи.

Это прекрасно понимали в СССР, где идеология вытесняла и подменяла собой религию, и потому для вящей эффективности окружала свои “красные дни” ритуалами — демонстрациями, детсадовскими утренниками и школьными линейками, песнями “по случаю”, тюльпанами и гвоздиками, а также пропагандой ритуалов через телевидение и “самое важное из искусств” кино. Эти ритуалы вовлекали людей и проникали в их дома, обрастая семейными традициями.

Советские ритуалы отчасти не прижились, а отчасти умерли вместе с теми, кого они непосредственно касались. Например, все попытки “бессмертного полка” переформатировать ритуал под новые реалии — превратить “дедов”, которые “воевали” в иконы — гальванизация трупа. На фоне которого — и на фоне войны, само собой — в наших краях День Победы вытеснила Троица.

Вот это была, надо сказать, неожиданность. Троица — это не Пасха и не Рождество. Не Крещение и не Вербное воскресенье. Это даже не Пятидесятница — “день рождения” Церкви (припадает на понедельник после Троицы). Так почему именно этот праздник? И почему именно церковный?

Причин две. Первая — самая очевидная — смежность по времени. “Майские” праздники нужно заменить “майскими праздниками”. Троица (она, правда, иногда припадает и на начало июня — это праздник пасхального цикла). Вторая причина заключается в том, что церковь — мастер ритуала. Обладатель пакета готовых праздничных решений. Когда комиссары боролись с церковью, они это понимали и разрабатывали свои “красные дни календаря” по лекалам церковных праздников, вытесняя их из быта и сознания.

Но оказалось также, что все может вернуться на свои места. Когда коммунистические ритуалы канули в вечность, их “свято место” заняли снова преимущественно церковные праздники-ритуалы.

Не потому что люди воцерковились и даже не потому, что они потянулись к “традиции”, а потому что ритуальную пустоту (голод по святу) надо было чем-то заполнять. Церковь предлагает готовые комплексные обрядово-ритуальные решения. На все случаи личной и общественной жизни — от крестин до Пасхи.

Для того чтобы декоммунизировать праздничный календарь, мало вымарать одно и вписать другое. Это другое должно получить внятное ритуальное сопровождение. В отношении Дня независимости, например, я предвижу некоторые трудности, потому что он попадает на период отпусков. А в отношении Дня украинской армии — плохие погодные условия. Советским праздник-мейкерам очень повезло, что Вторая мировая закончилась в мае, когда погода уже прекрасна, но в отпуск еще никто не уехал. Отчасти поэтому День Победы и 1 мая оказались в списке любимых праздников советского народа, а 7 ноября оценивали гораздо сдержаннее. Майские ритуалы — хоть демонстрации, хоть “корпоративные” выезды на маевку — были куда более приятны, чем демонстрация в ноябре.

После “выпадения” Дня Победы в списке любимых праздников украинцев из советских осталось только Восьмое марта. С одной стороны, с ним справиться непросто, потому что это ритуализированный праздник, причем ритуал был благополучно адаптирован после развала СССР. Корпоратив на 8 Марта с непременными тюльпанами-мимозами, шампанским и прочими “женскими” атрибутами — вполне ритуал. Хотя одна половина женщин считает “офенсом” поздравление в этот день со стороны мужчин, а вторая половина сочтет хамством, если их в этот день не поздравят.

Получится ли “декоммунизировать” женский день, перенеся его на май в качестве Дня матери? Или мы пойдем по пути разделения “женского” и “материнского” дней? Это во многом зависит от того, обрастет ли День матери внятными семейными ритуалами.

Екатерина ЩЕТКИНА