Крупный российский бизнес нервничает из-за возможных санкций США против него и просит у государства создать инструмент для инвестиции репатриируемых капиталов. Одно из предложений бизнесменов — выпуск валютных облигаций государственного займа, сообщило Reuters со ссылкой на три источника и подтвердили “Ведомостям” два чиновника финансово-экономического блока.

“Были обращения крупного бизнеса к властям с просьбой создать комфортный инструмент для возврата личных капиталов в Россию в валюте”, — рассказывает чиновник. Речь идет о сумме примерно в $3 млрд, уточняет другой чиновник. “По ряду [неэкономических] причин ряд крупных предпринимателей возвращаются в страну”, — подтверждает консультант компании большой тройки.

Минфин дал отрицательное заключение на это предложение, знает чиновник. На российском рынке уже есть вся необходимая инфраструктура для валютных вложений, а “перекладывать валютный риск крупного бизнеса на остальных налогоплательщиков нецелесообразно”, объясняет он логику Минфина. Россия привлекает валюту через евробонды.

Причин для возвращения капиталов на родину несколько. Источники Reuters называют возможность расширения санкций США. Повестка 2018 г. содержит два риска: введение санкций против главных российских бизнес-групп и/или введение суверенных санкций, согласна главный экономист Альфа-банка Наталия Орлова. Крупный российский бизнес нервничает, подтверждает чиновник: “Там больше небезопасно”.

Не понятно лишь, почему до них это дошло только сейчас, рассуждает он: это началось еще несколько лет назад с деофшоризации. Тогда Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) утвердила программу по борьбе с налоговыми схемами и легализацией сомнительных денег. Европейские чиновники решили сделать все финансовые потоки абсолютно прозрачными, налоговики всех стран наладили автоматический обмен информацией. Наши чиновники уже тогда предупреждали бизнес, что держать капиталы в России гораздо безопасней, вспоминает собеседник “Ведомостей”, заодно в стране создавали условия для возвращения — президент объявил налоговую амнистию. Но в ней приняло участие ничтожное количество людей, признает он. Были не только пряники, но кнут: Минфин пытался бороться с офшорными компаниями-кошельками россиян, обложив их налогами.

“Сейчас мы говорим не об амнистии, не о прощении, а о том, чтобы предложить тем, кто сам хочет вложиться, удобные инструменты”, — объясняет разницу другой чиновник.

Евробонды учитываются в системах Euroclear и Clearstream, а к внутренним бондам есть доступ через эти системы, но они размещаются на российском рынке, объясняет участник финансового рынка: это снижает риски раскрытия владения. Конечный бенефициар по всем бондам — фактический получатель платежа — должен раскрываться, Минфин настоял на этом несколько лет назад: без этого нельзя получить льготы по соглашениям об избежании двойного налогообложения, напоминает чиновник.

И все же валютные бонды, наверное, были бы самыми безопасными активами в России — с точки зрения если не конфиденциальности, то финансового риска, — но зацикливаться на них не стоит, говорит сотрудник госкорпорации. Государство сейчас готовит много других интересных инструментов, риски которых будут близки к суверенным, напоминает он: например, получат госгарантии облигации фонда, который будет вкладываться в инфраструктуру, на 300 млрд руб. Так же, как и облигации в фабрике проектного финансирования на базе ВЭБа.

Ставки валютных депозитов в банках и правда непривлекательны — до 2%, замечает государственный финансист. Из-за того что все больше предприятий хотят полностью перейти с валюты на рубли, валютные пассивы пользуются не очень высоким спросом у банков, объясняет такие ставки Орлова. В экономике наблюдается четкий отход от валютного кредитования к рублевому, продолжает она: “Поэтому в России сейчас и нет ни государственного, ни частного заемщика, которому бы понадобилась валюта в таком промышленном количестве, а $3 млрд — это большие деньги”.

Маргарита ПАПЧЕНКОВА, Филипп СТЕРКИН