Хронология его развития во многом схожа с историей начала 2000-х.

Тогда после исчезновения журналиста Георгия Гонгадзе с легкой руки майора Николая Мельниченко были обнародованы записи, сделанные в кабинете второго президента Леонида Кучмы.

Впрочем, в 2018 году для воспроизведения и демонстрации обществу “пленок”, записанных в святая святых пятого по счету гаранта Конституции Петра Порошенко, кассетный магнитофон и пресс-конференция в парламенте не понадобились.

Хватило наручных часов с нехитрым приспособлением для аудио- и видеофиксации за $62, а также ставки на интернет.

Благодаря этому каналу коммуникации автор записей разговоров Порошенко — беглый парламентарий Онищенко, выступающий фигурантом нескольких уголовных дел в Украине, нанес первые удары по верхушке действующей власти.

Он уже обнародовал часть из сделанных им записей в кабинете президента и порционно разрешил к публикации “Стране” на правах эксклюзива главы своей книги.

В ней он повествует о коррупции на украинском политическом Олимпе и раскрывает секреты по меньшей мере трех закулисных историй договоренностей с возможными признаками коррупции. Соль ситуации в том, что сам Онищенко заявляет — он непосредственно принимал участие в этих “сделках”, касающихся:

• подоплеки прекращения уголовного преследования экс-министра экологии Николая Злочевского;
• кампании по дискредитации бывшего премьера Арсения Яценюка и истории триумфа на выборах в парламент “Народного фронта”, состоявшегося благодаря реализации “газовой схемы” на $40 млн;
• процедуры назначения/освобождения с должностей генпрокуроров и руководителей СБУ с помощью подкупа нардепов, в том числе лидера Радикальной партии Олега Ляшко.

Ранее “Страна” анализировала “политический выхлоп” скандала, набирающего обороты вследствие этих признаний. Но гораздо более определяющими являются юридические последствия истории.

Ведь, обнародовав первую из пресловутых записей, сделанных в кабинете гаранта Конституции, нардеп не остановился. Наоборот, он сделал ряд важных дополнительных заявлений о совершенных преступлениях (с его непосредственным участием), заранее заявив о готовности сотрудничать со следствием. Тем самым разделив доказательную базу на две корзины.

В первую очередь, это массив его признаний (изложенных как письменно в его книге, так и в устной форме) и, собственно, “пленки”.

Против кого могут обернуться все эти обвинения и есть ли в них юридическое зерно, разбиралась “Страна”.

Что будет с “пленками Онищенко” и есть ли в них сила?

На момент подготовки этого материала отсутствуют какие-либо подтверждения того, что записи нардепа выступают объектом исследования в одном из уголовных производств в Украине. А стало быть, говорить об их экспертизе на подлинность, как и прогнозировать приобщение звукозаписывающей аппаратуры в качестве возможных вещественных доказательств, можно только в контексте вероятных сценариев развития ситуации. Но окончательно ставить крест на их “юридической силе” все же будет преждевременно.

В АП эти записи назвали фейком.

Естественно, что сам Онищенко уверяет: задокументированные им разговоры с Порошенко и другими политиками — аутентичные и не содержат монтажа/склеек. Более того, записи якобы прошли ряд соответствующих экспертных оценок за рубежом.

Впрочем, у кого находятся оригиналы “пленок” — до конца не установлено. А приобщить их к материалам конкретного уголовного дела в Украине будет возможно только при наличии сразу нескольких составляющих. Как минимум — открытия соответствующего производства. А также получения выводов о том, что “пленки” подлинные (и на них действительно звучит голос Порошенко) и являются допустимым доказательством.

На счет последнего юристы и знатоки права расходятся в трактовках.

Так, известный журналист Владимир Бойко полагает, что фонотека опального парламентария не имеет никакой юридической силы. Он и прочие сторонники этой версии опираются в своем мнении на решение Конституционного суда от 2011 года. В нем судьи по представлению СБУ разъясняли нюансы Основного закона, касающиеся возможности построения обвинения на доказательствах, полученных незаконным путем. И, по сути, речь шла как раз о записях, сделанных в кабинете президента основателем жанра всевозможных “пленок” — майором Мельниченко.

В отношении предъявленных им вещдоков КСУ установил, что признаваться допустимыми и использоваться как доказательства в уголовном деле могут только такие фактические данные, которые были получены в соответствии с нормами УПК. Также судьи постановили: доказательства, полученные “путем совершения целенаправленных действий по их сбору и фиксации с применением средств, предусмотренных законом Украины об оперативно-розыскной деятельности, лицом, не уполномоченным на осуществление такой деятельности”, являются недопустимыми.

А стало быть, если потенциальное следствие докажет, что Онищенко (как и ранее — Мельниченко) использовал при записи разговоров президента средства, предусмотренные законом “Об ОРД”, то его записи нельзя будет использовать в качестве доказательств. Невзирая даже на их вероятное признание вещдоком по делу.

Противоположной точки зрения придерживается другой журналист — Алексей Подольский. Ссылаясь на письмо трехлетней давности за подписью бывшего судьи Конституционного суда Виктора Шишкина, он утверждает: “Решение Конституционного суда касается записей правоохранительных органов. Мельниченко действовал как гражданин, который не обязан получать разрешение у суда на свои действия. То же самое касается и Онищенко”.

Исходя из этой логики, “пленки” как нардепа, так и майора — 100% легитимное доказательство. То есть Подольский (ссылаясь на письмо Шишкина) трактует решение КСУ 2011 года как запрет, распространяющийся исключительно на сотрудников силовых структур.

“Только им запрещено этим решением осуществлять такой сбор без соответствующей санкции. Только собранная ими информация в случае отсутствия законных санкций не может быть доказательством в суде. Это решение абсолютно не распространяется на граждан, журналистов, политиков. Собранная ими информация о преступлениях, прежде всего властных лиц, должна беспрекословно применяться как доказательство в уголовном преследовании коррупционеров, политических насильников и убийц”, — писал он на своей странице Facebook.

Кто может отреагировать на заявления Онищенко

В результате получаем двоякую ситуацию трактовки законодательства. Что оставляет определенное пространство для маневра правоохранителям, которые могут задаться вопросом на предмет как природы появления “пленок Онищенко”, так и их содержания.

Вплоть до того, что оппоненты Александра Романовича могут попытаться вменить ему в вину сокрытие преступлений, в курсе совершения которых он был (ст.396 УК Украины).

Сам же нардеп, очевидно, отводит себе роль свидетеля и изобличителя коррупции во власти. Ведь помимо уже предъявленных общественности “пленок” он заявил о готовности не только передать их на экспертизу следствию, но и дать показания об известных ему фактах коррупции.

Будет ли допрошен на этот счет опальный парламентарий, оформятся ли его скандальные признания в материалы уголовных дел и каким будет процессуальный статус самого Онищенко в них — сказать сложно.

При этом формальные признаки (само по себе обнародование сведений о коррупции) для регистрации соответствующих сведений в ЕРДР усматриваются. Прежде всего для НАБУ, в компетенцию которого и входят описываемые беглым нардепом аферы с участием целой плеяды VIPов.

Причем они могут рассматриваться как в рамках уголовных дел по каждому конкретному эпизоду откровений парламентария, так и в комплексе. Благо, наговорил и написал Онищенко немало.

“Кейс Злочевского”

В первую очередь это касается эпопеи с якобы имевшими место договоренностями о прекращении уголовного преследования бывшего министра Николая Злочевского. Как уверяет Онищенко, он выступал одним из посредников реализации этой сделки на самом верху. Подтверждением чего заявляется сделанная запись разговора нардепа-беглеца с Порошенко.

Впрочем, с юридической точки зрения обещание гаранта Конституции “подумать” над предложением Александра Романовича по “делу Злочевского” (если таковое действительно было), как и характеристика последнего в качестве “хорошего парня” — не юридический аргумент.

Онищенко заявляет, что по состоянию на январь 2016 года был посредником “решалова”. Но принимал ли он участие в окончательном урегулировании данного вопроса, не упоминает. Суммарно в его активе заявлены лишь косвенные улики и слова. Между тем, интереса к сопутствующим моментам его повествования (например, в части ставшей широко обсуждаемой встречи в Австрии между близким к президенту нардепом Игорем Кононенко и Николаем Злочевским) правоохранители, по крайней мере ГПУ, ранее не проявили. А имеются ли какие-либо документальные подтверждения заявлений у опального нардепа, из его выступлений, “пленок” и книги выяснить трудно.

Исходя из хронологии развития событий, некоторые подтверждения словам Онищенко можно найти в судебном реестре. Но, как уже отмечалось выше, многое будет зависеть от того, будут ли приобщены к расследованию сделанные нардепом записи президента.

Находящиеся в открытом доступе решения по “кейсу Злочевского” показывают следующее.

Еще за месяц до якобы встречи Порошенко и Онищенко (а конкретно — в конце декабря 2015 года) Печерский райсуд Киева снял арест с имущества экс-министра, мотивировав это тем, что в отношении Злочевского была нарушена процедура уведомления о подозрении. При этом 2 февраля 2016 года ситуацию переиграли и арест был наложен вновь.

Еще одна деталь: симпатики власти настаивают на том, что к моменту этих и прочих телодвижений вотчина Банковой — Генпрокуратура — имела опосредованное отношение к “делу Злочевского”. Тем самым кивая в сторону новосозданных антикоррупционных органов. Где производство расследовалось по статье о незаконном обогащении (ч.3 ст.368-2 УК Украины) и злоупотреблении служебным положением (ч.2 ст.364 УК Украины).

Последнее было закрыто 1 августа 2017 года, а принявший соответствующее решение антикоррупционный прокурор Назар Холодницкий утверждал: сделал это ввиду отсутствия доказательной базы. Глава САП уточнял: последние следственные действия по этому делу осуществлялись в октябре 2016 года. За месяц до этого, 13 сентября 2016 года, рассыпалось и производство о $35 млн, источники происхождения которых у фирм Злочевского вызывали вопросы у следствия.

Наряду с этим в июле все того же 2016 года Генпрокуратура “вернулась в игру” по Злочевскому, попытавшись инкреминировать его структуре ООО “Эско-Пивнич” уклонение от уплаты налогов и дальнейшее отмывание средств на сумму в 1 млрд грн. Но уже в ноябре 2016 года и эти претензии были исчерпаны.

Вместо бывшего министра на скамье подсудимых оказалась бухгалтер “Эско-Пивнич” Раиса Володарская. Она была освобождена от уголовной ответственности в связи с погашением нанесенных убытков и уплаты штрафа. Официально было заявлено, что головная компания империи Злочевского перечислила в казну 180 млн грн.

“Данное решение — это результат взаимной многомесячной работы двух команд — Генеральной прокуратуры Украины и Burisma Group”, — отмечалось в соответствующем заявлении холдинга Злочевского.

Суммируя вышеописанное, можно резюмировать: ключевой момент — это приобщение к делу “пленок Онищенко”. От этого следствие уже может начинать плясать.

Впрочем, даже если “пленки” не приобщат, дело можно будет раскрутить, если президента “сдадут” прочие исполнители якобы имевшего место сценария по обеспечению имеющего влиятельных заступников за рубежом Николая Владиславовича.

И в этом смысле Банковой не следует расслабляться. Особенно если вспомнить, что изначально “делом Злочевского” занимался опальный экс-следователь-важняк ГПУ Дмитрий Сус из так называемого “Департамента Кононенко-Грановского”. Который наверняка может рассказать немало интересного об этом деле. Тем более, как показало его выступление в суде по истории с обвинениями во взяточничестве члена ВСП Павла Гречковского, Сус готов под присягой уличать руководство Генпрокуратуры (и конкретно — Юрия Луценко) в организации провокаций и выдаче незаконных указаний.

“Фронтовики” ковали победу на выборах, используя конспекты “схемы Курченко”

Отдельная глава книги нардепа посвящена затеянной им якобы с подачи Порошенко длительной пикировки с представителями партнеров Банковой во власти — политсилой “Народный фронт”. Если вывести за скобки детали того, как и почему Онищенко пытался раскачать стул под премьером Арсением Яценюком, обращает на себя внимание другая деталь.

Фактически опальный парламентарий делает еще одну явку с повинной. Он утверждает, что выступал пособником реализации схемы по хищению и реализации природного газа. Полученные средства от которой якобы стали избирательным фондом “фронтовиков” на парламентских выборах.

“Компания “Карпатыгаз”, подписавшая контракт с “Укргаздобычей”, добывает в год около 1 млрд кубометров газа в год. Однако по балансу запланировано было 800 млн кубометров в год. Все, что было добыто сверху этой нормы, — а это около 200 млн кубометров, — компания отдала на потребности населения по заниженной, коммунально-бытовой цене (комбытовская цена). Это дополнительный газ, добытый сверх нормы, а если добываешь больше, то должен продать излишек по низкой цене, — пишет Онищенко. — Но сверхнормативные 200 млн кубометров, которые ушли на потребности населения, вернули и передали в коммерческую продажу, а заработок в 40 миллионов долларов был направлен на потребности избирательной кампании. Это не просто цифра на бумаге. Это бюджет избирательной кампании “Народного фронта” в 2014 году”.

Яценюк в ответ заявил о своей непричастности к преступлению и уже назвал информацию из книги опального нардепа лживой. “Заявление о краже им (Онищенко. — Прим. ред.) 40 млн долларов в схеме “Карпатыгаз” — это юридическое признание в совершении преступления. Он должен нести уголовную ответственность по закону”, — подчеркнул бывший премьер-министр.

Не соответствующими действительности “газовые откровения” парламентария назвали и в “Карпатыгазе”.

В итоге понять, действительно ли работала “газовая схема”, могут помочь только соответствующие документы.

Но здесь все намного проще, чем в случае со Злочевским.

Если “излишки” природного топлива реализовывались населению, то все “чисто”, а Онищенко наговаривает на Яценюка и Ко.

Но в случае, если через цепочку прокладок газ продавали по коммерческой цене “на сторону”, то имеет место парадоксальная ситуация. Ведь тогда получается, что фактически “фронтовики” и Онищенко воплотили в жизнь так называемую “схему Курченко”. Этому олигарху и его сообщникам следствие вменяет в вину подобную аферу. В эпоху расцвета так называемой “Семьи” Януковича покупателями сжиженного газа по льготной цене становились компании Курченко, которые вместо того, чтобы отдавать на потребности населения, перепродавали его через АЗС в пять раз дороже.

Сегодня эти действия олигарха при соучастии ряда должностных лиц квалифицированы как фиктивное предпринимательство (ч.2 ст.205 УК Украины), уклонение от уплаты налогов (ч.3 ст.212 УК Украины) в контексте деятельности преступной организации (ч.1 ст.255 УК Украины). А главное — рассматриваются сквозь призму подследственной НАБУ статьи о присвоении имущества в особо крупных размерах (ч.5 ст.191 УК Украины).

Обратит ли внимание ведомство Артема Сытника на “газовую схему”, работавшую, в изложении Онищенко, на партийный фонд “Народного фронта”, — вопрос.

Но известный юрист Андрей Портнов уже написал заявление о совершении преступления руководителями партии “Народный фронт”.

“Закон обязывает НАБУ внести это в реестр и начать расследование. Будем информировать, ходатайствовать, обжаловать и собирать юридическую базу для будущих времен”, — написал Портнов у себя на ФБ.

Подкуп депутатов

Что же касается заявлений Александра Онищенко о парламентской коррупции и фактической покупке голосов парламентариев в нуждах Банковой, то разговоры подобного рода регулярно ведутся последние десятилетия. Впрочем, ни один из скандалов такого рода так и не завершился обвинительным приговором или хотя бы направлением обвинительного акта в суд.

С одной только разницей — никогда ранее нардеп не признавался публично в подкупах коллег.

Что еще нового на этот счет рассказывает Онищенко и насколько состоятельны его заявления с юридической точки зрения?

Во-первых, в начале его повествования он указывает на то, что в список президентской политсилы на выборах можно было попасть за деньги (которые передавались Давиду Жвании). Отдельные журналисты на этот счет вспомнили похожие откровения, заявленные в одной из бесед замминистра информационной политики Артемом Биденко. С момента их появления прошло уже более трех лет, но ими так и не заинтересовались соответствующие органы.

Во-вторых, Александр Онищенко в книге сделал заявление, что именно он (а также, возможно, Олесь Довгий и Сергей Березенко) за деньги покупал недостающие голоса в парламенте. Якобы будучи приближенным к Банковой, он выступал в роли модератора между властью и частью депутатов по ряду знаковых голосований, связанных с утверждением бюджета, назначениями генпрокуроров, отставки главы СБУ и т.п. То есть Онищенко в очередной раз признается в совершении преступления. Что само по себе должно стать сигналом для регистрации уголовного производства.

Тем более, что в книге есть описание конкретных случаев подобной коррупции. Это фрагмент, связанный с якобы просьбой Олега Ляшко о миллионе долларов за решение вопроса по народному депутату Мельничуку. Ляшко, впрочем, это отрицает, но уголовное производство открывать можно.

Кроме того, опрошенные нами силовики говорят: в книге Онищенко есть еще одна потенциально интересная для правоохранителей зацепка. Речь идет о пассаже Онищенко о том, что в особо сложных и дорогих случаях деньги для покупки голосов нардепов перечисляли безналом.

“Я для себя увеличил и повесил в рамочку платежку, по которой видно перечисление на мой счет почти 12 миллионов евро. Деньги по личной просьбе президента Украины перевел сам управляющий директор группы Макар Пасенюк, задействовав одну из офшорных компаний — Melia Properties Limited. По договоренностям, после обналички ровно половину кеша я вернул в Администрацию президента”, — пишет он.

“В теории, могут запросить доступы к счетам и транзакциям этого офшора, чтобы посмотреть — чем “он дышит”, попробовать пощупать контрагентов. Безнал — это всегда документы, от которых можно плясать. Если, конечно, будет на то желание правоохранителей. Пока его, очевидно, нет. Но в любой момент оно может появиться”, — подытоживает собеседник в прокурорских кругах.

Виталий ГУБИН