— Довольны ли вы тем, что сделано за два года премьерства, или, возможно, есть какие-то вещи, которые пока не удались?

— Быть довольным — значит, что нужно идти на пенсию. Я думаю, что, по крайней мере, эти два года я не сидел на месте и пытался максимально идентифицировать имеющиеся проблемы, и определить подходы, как их можно решить. И мы начали решать проблемы, которые не решались годами. Я считаю, что последние четыре года, из которых два года моего премьерства, являются достаточно сложными, учитывая тот багаж нерешенных проблем, который был до 2014 года, который и вызвал слабость самой Украины.

Два года были сложными, но есть ощущение того, что определенный этап завершился и мы переходим на новый этап решения глобальных проблем. Хотя в то же время я думаю, что за эти два года нам удалось открыть возможности для многих изменений. И самый главный вызов, на мой взгляд, сегодня — это реформа национальной экономики. Более быстрый рост экономики, который повлечет за собой и более быстрое решение многих и многих имеющихся проблем.

Поэтому говорить можно об одном: энергия и пыл есть и будем идти дальше, для того, чтобы делать правильные вещи для страны. Я думаю, что самое главное так действовать, чтобы у людей исчезало неверие в настоящее и в будущее Украины. Я вижу, что у нас есть колоссальные возможности при правильном управлении и объединении всех ради идеи сильной Украины.

Что касается недостатков или самокритичных вещей, то я все же считаю, что необходимо быстрее принимать решения и внедрять их. Время имеет критическое значение. Тут не все от меня зависит, от премьер-министра или от правительства. Но то, что нам удалось начать путь к созданию качественного образования, здравоохранения, восстановления социальной справедливости по пенсиям — кто-то доволен, а кто-то нет, но все же мы открыли возможности для этого.

Огромным вызовом остается у нас вопрос государственного долга.

— Кстати, правительству удалось впервые в прошлом году уменьшить государственный долг к ВВП с 80,9% до 71,8%. Но впереди долговой пик 2019-2020 годов. Каким вы видите пути его прохождения?

— Если посмотреть на экономику, имеем 3% роста — экономика хорошо на это реагирует, но этого недостаточно. Надо 5-7 и более процентов. Я хочу напомнить, что Леонид Данилович Кучма (президент Украины в 1994-2005 годах — ИФ) передал страну с ростом 12,4% (ВВП — ИФ.) и с долгом 14 млрд долл. Затем, я считаю, что непрофессионализм и популизм правительства в разные времена привели к серьезной слабости страны и самое главное — наращиванию долгов.

За 2007-2014 годы 47 млрд долл. взяли кредитов, а мы сегодня их обслуживаем — 130 млрд грн надо заработать, чтобы отдать. Это важно понимать, это очень серьезный груз, который был и в предыдущих периодах. Но Арсению Яценюку (премьер-министру Украины в 2014-2016 годах — ИФ) удалось в 2015 году провести реструктуризацию. Но все же нагрузки остается большим.

И здесь нужно продолжать сотрудничество с нашими международными партнерами. Заимствовать, перезаимствовать и очень четко управлять этим долгом, потому что он является огромным давлением на национальную экономику и сдерживает нас по развитию.

— У вас есть понимание, что без МВФ и другого международного финансирования нам будет или невозможно, или очень трудно пройти этот долговой пик?

— Это не то, что понимание — это факт. Это очевидный факт. Для того, чтобы нам обслуживать долги, надо, чтобы наша экономика больше росла, нам нужны инвестиции, чтобы мы больше получали поступлений в бюджеты. А с другой стороны, мы должны четко управлять государственным долгом, его обслуживать, выполняя свои обязательства, и здесь нам нужна внешняя поддержка.

Потому что за следующие четыре года мы должны погасить 27 млрд долл. Это колоссальные средства.

Можем ли мы самостоятельно управлять таким долгом без внешней поддержки? Еще пока нет. Будет рост экономики больше — сможем иметь больше возможностей. Но нам все же нужна внешняя поддержка. А если кто-то из политиков говорит, что она не нужна, я всегда говорю: так, не я брал этот долг, но сегодня мы должны его обслуживать, и мы думаем, каким образом его реструктурировать, делать перезаимствования, чтобы снизить ставки обслуживания.

Тем из политиков, кто говорит, что это не проблема, я хочу сказать, что с такими людьми опасно иметь дело, потому что у них отсутствует государственный взгляд и они могут завести страну к экономической трагедии. Поэтому, хотим не хотим, надо сотрудничать.

— То есть вы как премьер не согласитесь сейчас на заимствования под 8, 9, 10%? Говорят, это возможно сейчас для Украины.

— Чем дешевле, тем лучше. Я не могу вам сказать о стоимости. Заимствования берутся на рынке, а там есть свои котировки.

— Но очевидно, что после очередного транша МВФ для Украины ставка существенно снизится.

— Конечно.

— Насколько приватизация может помочь с реформами? За последние два года подготовка была, но результатов не было.

— Вы правы, у нас не было ярких результатов в приватизации. Но если мы спросим сегодня украинских граждан, как они относятся к приватизации, то все скажут, что плохо. Потому что в 90-х годах, когда делали приватизацию, фактически государство просто ограбили, за копейки скупили то, что стоило миллиарды. И поэтому люди по этому примеру воспринимают приватизацию плохо, и это справедливо.

Сейчас мы имеем 3,5 тыс. государственных компаний, на каждой из которых есть какой-то директор, главный инженер, бухгалтер. И у меня вопрос: в чьих интересах работают эти предприятия? Я вам скажу: в интересах директора, бухгалтера и окружения тех, кто там работает, их “руководства” в министерстве или еще где-то. Как правило, эти предприятия не модернизированы, руководство к ним относится, как временщики, технологического прорыва там нет, они в стагнации и приносят государству ущерб.

Я считаю, что убытки и коррупцию нужно заменить доходами. Что надо сделать? Новые инвестиции. И поэтому было очень важно начать делать новый закон о приватизации. И мы сделали классный закон: публично, прозрачно, электронные торги. Теперь никто никого не обманет. А это дает нам возможность честно привлечь инвестиции.

Закон принят, он вступил в действие с 1 марта, и я думаю, что до конца мая мы запустим эту работу достаточно серьезно и системно.

— Думаете, что с этим не будет никаких проблем?

— Не всем это выгодно. Те, кто “окучивают” эти предприятия, будут нас блокировать, будут сдерживать, будут искусственно придумывать препятствия, как сделали с Одесским припортовым заводом. Взвинтили там какие-то долги, потом признали долги в судах — это отдельный для исследования правоохранительными органами вопрос — потом завысили цену продажи, затем завели правительство в тупик в этом вопросе.

Я считаю, что противодействие будет, но наша позиция будет честной и прозрачной.

— “Криворожсталь-2” может быть?

— У нас не так много активов, вроде “Криворожстали-2”, но важно, чтобы они начали работать на экономику государства. Поэтому, я думаю, что самое главное — это обеспечить конкурентность и прозрачность процесса.

— В ближайшее время можно ожидать перечень предприятий?

— Малая приватизация уже начнется буквально, я думаю, с июня месяца.

— А большие? Например, “Центрэнерго”?

— “Центрэнерго” уже готовится через международных советников по новой, достаточно прозрачной процедуре. Будем надеяться, что никто не будет блокировать.

И корпоратизация — то же самое. Сейчас будут появляться новые наблюдательные советы госкомпаний, будет надлежащий уровень управления.

— А ОПЗ доведете до конца?

— Там есть много юридических проблем, но, конечно, да. Мы этим занимаемся и будем искать выход из этой ситуации.

— Как вы оцениваете последствия резкого повышения минимальной заработной платы с января 2017 года? По мнению Минфина и МВФ, пока возможности для продолжения такой политики отсутствуют. Идут дискуссии. Какова ваша позиция?

— Мы сделали очень системный шаг, который, на мой взгляд, открыл еще одну возможность, а именно разморозить в целом заработные платы. Можно сказать, что мы начали возвращать долги работающим украинцам, потому что их труд долгое время была недооцененным. Минимальная заработная плата подтолкнула среднюю зарплату. Я считаю, что в этом году средняя заработная плата уже может быть около 10 тыс. грн.

— Даже без повышения минималки до 4,2 тыс. грн?

— Да, даже без повышения. В чем вопрос повышения минималки? Минималка зависит от развития национальной экономики, она должна быть посильной для работодателей. Кроме того, она тянет за собой и бюджетные расходы. Это все должно быть сбалансированным. 3,2 тыс. — это был наш четкий расчет. Поэтому будем идти дальше. И как экономика будет реагировать, так мы и будем двигаться дальше.

Я за то, чтобы минимальная заработная плата росла, я за то, чтобы отраслевые зарплаты росли. Надеюсь на то, что мы сможем это делать дальше, но сейчас возможности для такого решения нет.

— Каковы первые результаты пенсионной реформы? Возможно, что-то нужно менять?

—МВФ настаивал на том, чтобы просто повысить пенсионный возраст. Я предложил совершенно иную модель — построение справедливой системы. Там есть два показателя, на которых мы базировались: стаж и зарплата. Фактически, мы сегодня опять же отдали то, что принадлежало тем, кто всю жизнь зарабатывал право на пенсию, и им не добавляло государство годами. Уравниловка делала всех одновременно бедными.

Мы понимаем, что у нас есть вопросы по тем людям, которые имели большой стаж и маленькие зарплаты. Сейчас мы по ним думаем, каким образом им больше повысить. Мы обеспечили ликвидацию уравниловки, а дальше будем подтягивать тех, кто имеет низкие пенсии.

И тут я благодарю министра Андрея Реву за полную координацию процессов и понимание цели.

На самом деле вопрос в дефиците самого Пенсионного фонда. Если бы у меня были деньги, я бы всем все отдал еще позавчера. Но кроме 130 млрд. обслуживания долгов, которые не мы создали, 140 млрд грн нужно еще на погашение дефицита Пенсионного фонда, который тоже не мы создали. Эти долги созданы не после Революции Достоинства — это годами созданные проблемы пенсионной системы, которые выстрелили сейчас. Они были, но их просто скрывали от людей. А я ничего не собираюсь скрывать. Надо смотреть в глаза проблемам и их решать.

— Какой вы видите динамику дефицита Пенсионного фонда на этот и будущие годы?

— Мы видим ликвидацию дефицита за семь лет. Многое зависит напрямую от детенизации заработных плат. Мы предполагали, что на три года будет сохранен дефицит такой, какой был — почти 140 млрд грн. Он сейчас сохраняется, мы находимся в таргетированных пределах. Далее будем смотреть на ситуацию.

Нам нужно больше работать над детенизацией, потому что сегодня многим работникам продолжают платить зарплату в “конвертах” и это огромная проблема для Украины.

— По накопительной пенсионной системе. Готова ли украинская экономика, именно в вопросе стабильности, уже с 1 января 2019 года ко второму уровню пенсионного обеспечения?

— Здесь вопрос не только стабильности экономики — здесь и вопросы гарантирования сохранения, надежного инвестирования. Это серьезная вещь. Это не вопрос пенсионной системы — это вопрос функционирования всей финансовой системы страны. И здесь есть инициативы депутатов, достаточно неплохие, но это надо все еще дискутировать. Сложный вопрос, но сейчас оно в работе.

— Недавно вы провели координационный совет по вопросам энергетической реформы и было анонсировано, что через три недели будут первые важные решения. У вас есть какое-то видение, или вы ожидаете предложений и потом будет приниматься решение?

— Я создал этот энергетический совет высокого уровня, где мы будем согласовывать принципиальные решения. Туда вошли все ключевые стейкхолдеры: правительство, государственные компании, международные партнеры, которые нам помогают, парламент в лице профильного комитета и представители Европейского энергетического сообщества. Это все те, с кем мы можем нарабатывать ключевые стратегические решения — все, что касается реформ и дальнейших шагов в энергетическом секторе.

Какую задачу ставлю я перед собой? Создать систему прозрачную, конкурентную и демонополизированную, потому что энергетический сектор, я считаю, пока непрозрачен. Я считаю, что демонополизацию обязательно надо провести. У людей должно быть право выбора, где им покупать энергоресурс, по какой цене и по какому сервису — это очень важно.

Следующая позиция, которой я хотел бы достичь в среднесрочной и долгосрочной перспективе, — мы должны стать самодостаточной страной по энергоресурсам. Запасы энергоресурсов и возможности производства энергии внутри страны у нас достаточны.

Подчеркиваю, что мы могли за предыдущих 10 лет стать полностью энергонезависимой страной, но этого не произошло. Теперь мы взяли курс на энергонезависимость, на энергосбережение и на добычу собственного украинского газа, которого нам будет достаточно для обеспечения потребностей государства.

Также мы говорили о реформе угольной отрасли. Я считаю, что государственная угольная отрасль очень “тенизирована” и очень коррумпирована. Оттуда надо выбивать все эти теневые схемы. Для меня это является принципиальным вопросом. Такую задачу я поставил перед министерством и министром (министром энергетики и угольной промышленности Украины Игорем Насаликом — ИФ). Я хочу очень открыто обсуждать этот вопрос.

— Где именно там источники коррупции?

— Я считаю, что “зарабатывают” на всем. На неэффективности технологий, на учете угля, по многим сферах там есть вопросы. Министр подтвердил, что он готов бороться со всеми этими явлениями, и я надеюсь, что при моей поддержке у него это получится.

— Последние кадровые вопросы в Минэнергоугля с этим связаны?

— Это предложение министра и я его поддержал.

— Через три недели можно ожидать каких-то конкретных решений?

— Смотрите. Я не думаю, что через три недели мы должны получить какие-то окончательные решения. Мы обсудим проблематику, статус проведения реформы НАК “Нафтогаза” и план будущего шага, который мы должны сделать.

— То есть речь будет идти о какой-то переходном периоде, пока Украина станет энергонезависимой в вопросе газа?

— Наша задача — чтобы наша газотранспортная система принадлежала 100% Украине, чтобы никто на этом не спекулировал, чтобы мы могли обеспечить максимальный транзит по территории Украины совместно с нашими европейскими и мировыми партнерами.

— Тогда на каком основании возможны привлечения инвестиций в ГТС?

— Доходность самой системы, привлечения кредитных ресурсов. Это можно реализовать во многих вариантах. Самое главное, чтобы мы получили устойчивое функционирование этой системы в течение многих лет.

— Так же и вопрос по тарифам?

—Цены (на природный газ — ИФ.) пошли вверх и Международный валютный фонд говорит о том, что в Украине должна быть одна цена и для промышленности, и для населения.

Я в прошлом году пообещал, что цена в этом отопительном сезоне меняться не будет, и я свое слово сдержал. Сейчас мы пока в диалоге относительно дальнейших решений.

В этом вопросе меня интересует то, чтобы защитить украинцев, потому что многие люди платить больше реально не могут, и я это понимаю. И поэтому какие будут компенсаторы для людей — это для меня важный вопрос. Как только я найду такие компенсаторы, я выйду и скажу об этом людям.

Эти все разговоры, что газ в Украину стоит 2, 3 тыс. — это все глупость. Как может стоить газ 3 тыс. грн, если его цена на европейских хабах сейчас в среднем 250 долларов?! Людей просто обманывают.

Конечно, если на этом всем воровать, то чем дешевле его цена внутри страны, тем лучше. Это уже происходило не раз, когда людям как бы давали дешевый газ, а на самом деле просто списывали на них, а продавали по рыночным ценам и воровали на этом сотни миллионов и миллиардов долларов. Это не наш путь. Но для меня самый главный вопрос, чтобы те, кто нуждаются в помощи государства, были реально защищены.

— Реформа образования и здравоохранения. Каковы насущные проблемы в их внедрении?

—По образованию. Во-первых, надо отдать должное министру Лилии Гриневич. Ее вклад в дело — чрезвычайный.

Одна из задач к 2020 году — украинские дети не должны стоять в очередях, ожидая места в саду. И я эту задачу выполню совместно с представителями местной власти. В рамках децентрализации на местах есть деньги, мы добавляем еще из государственного бюджета и они строят садики. Я рассчитываю, что к 2020 году очереди уже не будет.

Следующая позиция — это “Новая украинская школа”. Первые результаты реформы мы получим через 12 лет. Сейчас мы взяли сегмент 1-4 классы. 23 тыс. украинских учителей получают переобучение, и с 1 сентября мы выходим на новые стандарты украинской школы.

Мы в этом году направляем на модернизацию начальной школы 1 млрд грн, чтобы обеспечить школы современным интерактивным оборудованием и технологиями обучения, поставить современную мебель и тому подобное. Далее, когда насытим всем, чем надо этот сегмент, пойдем в следующие классы.

Третья позиция — дуальное образование в профтехобразовании и квалифицированные рабочие кадры. Это для нас является принципиальным вопросом, и мы модернизируем сейчас программы обучения, создаем 25 центров профессионально-технического образования, определяем потребности рынка труда. Недавно определили, что такое региональный заказ, чтобы учитывать специфику регионального рынка труда. И дуальное образование — это когда время обучения в аудитории и на производстве засчитывается в общую программу обучения и человек получает свою специальность.

Это все даст свой результат, и мы будем иметь большое качественных рабочих кадров, потому что сегодня в Украине есть дефицит, в том числе и в связи с трудовой миграцией. Она сейчас присуща всем странам: поляки едут в Британию, украинцы — в Польшу. Вопрос, кто к нам? Я хочу, чтобы к нам вернулись украинцы. Возможно, немного меньше сейчас будут зарабатывать, но главное, что дома. У нас в принципе при повышении заработных плат ситуация будет более благополучная, чем в некоторых странах Европейского Союза.

Ну и вопрос высшего образования и науки. Меня очень интересует вопрос науки. Я ищу новые возможности совместно с Академией наук и также молодыми учеными. Сфера сложная, консервативная, но я жду следующей встречи с учеными, чтобы мы начали менять систему финансирования. Она должна быть более мотивационная и более инновационная.

— А какая проблематика в здравоохранении?

—По охране здоровья понятно, с чего надо начинать. Прежде всего, надо менять систему финансирования.

Лидером изменений в этой сфере Уляна Супрун (и.о. министра здравоохранения Украины — ИФ), из которой некоторые хотят сделать врага всей Украине. Я ее знаю, у нее характер очень сложный, и, возможно, она в общении очень неудобная, но я удобных никогда и не искал. Я просто знаю, что она честная, что она не впутана ни в какие медицинские схемы, на которых миллиардами грабили украинцев. Она начала наводить порядок, собрала новую команду — кто лучше, кто хуже, но они начинают все это вычищать, что налипло за многие годы.

Но некоторые начинают ее винить за то, в каком состоянии сегодня больницы. А разве они сегодня или вчера такими стали, или Уляна в этом виновата? Она наоборот хочет это изменить, и я готов помогать. А относительно критиков, то я бы сказал, что у нас есть два типа политиков: которые видят проблему и готовы ее решать, а есть те, что пытаются “сыпать соль на рану”.

Мы взялись за перемены. Да, нас можно ненавидеть и, условно говоря, уничтожать, но если задуматься, то оставлять, как было, нельзя больше. А у нас сегодня есть шанс все изменить, и я в это верю.

— Но скажите, когда украинцы смогут почувствовать изменения в здравоохранении, так сказать, на себе?

— Я на днях открыл “Охматдет”, который годами стоял недостроенный. А мы построили совершенно новую больницу, сейчас там есть все, что нужно, чтобы детей лечить от онкозаболеваний. У меня вопрос, означает ли это изменения? Очевидно, да. Открыли новый и современный перинатальный центр во Львове. Там будет лучше с этими вопросами? Конечно, станет лучше.

Вот я недавно говорил, кому принадлежат сегодня больницы? Они принадлежат не государству, а районам, городам и областям. Коллеги, у вас есть миллиарды, поэтому давайте делайте нормальные палаты, нормальное оборудование, а мы как государство вам за каждую медицинскую услугу заплатим за каждого украинца.

Сначала мы будем платить на уровне первичного звена медицины — там, где наибольший уровень обслуживания. И мы начали менять эту систему. Люди никакого негатива не почувствуют. Уже 2 миллиона заключили персональные контракты с врачами. Это уже изменение сознания, новый подход.

Я хочу, чтобы врач смотрел пациенту не в руки, а в глаза, на его проблематику, а не на то, что он принес. Или возьмите программу “доступные лекарства”. На сегодня уже почти 18 млн рецептов выписано, люди получают свои лекарства.

— Вы затронули вопрос о местных органах власти. В чем причина, что на счетах местных органов находятся колоссальные средства, которые они получили благодаря децентрализации, а они ими не пользуются?

—Это накопительный эффект с 2015 года, когда началась децентрализация. Не все были готовы к таким ресурсам, не все были готовы их использовать. Но я так вопрос никогда не ставлю. Я, когда слышу, что средства нужно использовать, это примерно звучит так: “Какую зарплату ты получил?” — “Четыре тысячи” — “А почему ты ее всю не потратил?” Это непонятная логика.

Не нужно ничего осваивать. Есть стратегия: детские сады, новые дороги, школы, парки, новые предприятия. Это ваша стратегия для развития экономики, создания рабочих мест и повышения качества жизни. Вот идите по этому пути. И не нужно заставлять всех все средства тратить. Потому что тогда это транжирство.

Есть местные органы власти, которые были готовы к реализации стратегий, были и такие, которые не готовы. И сегодня не готовы — сидят, не знают, что с этими деньгами делать. Но это процесс, который должны пройти, когда ответственность на местах будет совсем другой, чем сегодня.

— Ваше видение привлечения частного капитала в здравоохранение, образование, науку и дерегуляции этих отраслей?

— Что касается медицины, то вообще сегодня уже дерегулировано, мы уже приняли решение об автономизации заведений вообще. Мы хотим, чтобы эти учреждения производили качественные медицинские услуги.

Что касается образования, то сегодня изменили даже строительные нормы, теперь уже и частные садики можно строить проще, чем это было раньше. Мы открыты абсолютно.

— По инфраструктуре. Как вы оцениваете реформу дорожного хозяйства за последние годы?

—Приняли сейчас государственную программу безопасности на дорогах. Сегодня по разным оценкам от 8 до 11 человек погибает на дорогах ежедневно. Катастрофа. Сейчас мы туда будем инвестировать в безопасность на дорогах 2,6 млрд грн. Также изменили ДБНы (государственные строительные нормы — ИФ.). Сейчас по-новому будут строить дороги, развязки и прочее.

В целом, мы, в конце концов, после многих лет стагнации начали строить дороги в стране. Я иногда слышу, говорят, что в Украине плохие дороги, потому Гройсман там что-то не так сделал. Практически все, что мы ремонтировали в 2017 году, все нормально стоит. Там, где мы делали капитальный и средний ремонт, там все стоит нормально. В мае будет на правительстве отчет по результатам контроля качества прошлогодних ремонтов после зимы. Там где есть дефекты — подрядчики будут исправлять, и мы за это платить не будем, будет платить тот, кто делал.

А ямочный ремонт, это не ремонт на годы — это ремонт на месяцы, он не будет стоять постоянно. И нечего удивляться, когда ямочный ремонт “вылетает” — он и будет вылетать.

Кто-то рассказывает, что “дороги Гройсмана” все в дырках. Это не “дороги Гройсмана”, не я их так разрушал, это они так разрушились за последние 10-15 лет. “Дороги Гройсмана” — это такие, как отремонтированные участки Одесса-Рени, во Львовской области, Тернопольской и Ивано-Франковской областях. Сейчас на востоке страны будет много дорог. Вот это будут “дороги Гройсмана”, а другие — это те, которые Гройсман должен сделать.

— Возможно, вернуть “письма счастья” и бюджет пополнится, и дисциплина улучшится?

—Надо. Вопрос смертности на дорогах — это вопрос комплексный, в том числе и ответственности и регулирования, фиксации. Также нужно определенными средствами уменьшать скорость, обеспечивать островки безопасности, специальные пешеходные переходы.

Я проводил координационный совет по вопросам безопасности дорожного движения, возможно, мы что-то сможем урегулировать постановлениями правительства — и это сделаем, но нужны изменения в закон.

— Что касается отношений с Национальным банком, вас все устраивает?

—Национальный банк является независимым, и я бы не хотел сейчас озвучивать мои ощущения, что меня устраивает, а что нет. Я не имею права вмешиваться в работу Национального банка Украины. Курс гривны — это вопрос НБУ, как и многие другие вещи.

Но я бы очень хотел, чтобы Нацбанк, используя всю свою независимость, способствовал развитию национальной экономики. Понятно, что когда учетная ставка 17% — и это слова реального сектора экономики — мы теряем конкурентоспособность.

Как это может быть, когда мы производим любой продукт в Украине, и такой же продукт производится в странах Европы, то украинский производитель идет в банк и получает кредит под 25%, а европейский — под 1-1,5%. Скажите, где конкуренция?

Поэтому я хотел бы, чтобы украинский предприниматель имел доступ к дешевым длительным кредитам, тогда у нас будет и модернизация, и инвестиции.

И это не вопрос, что я там требую чего-то. Я говорю о том, что сегодня говорит бизнес. А я всегда на стороне тех, кто делает дело.

— По вакантным местам в правительстве. Уже длительный период времени мы слышим только о политических консультациях, но никаких сдвигов нет. Даже заявления об отставке министров не помогли ускорить процесс.

—Это должен рассмотреть парламент. То есть я сегодня не вижу в этом проблем, которые влияют на работу министерств. Министерства работают: МинАПК — работает, Мининформполитики — работает, Минздрав — работает.

По большому счету, сейчас отсутствует только министр здравоохранения с самого начала, потому что не было достойной кандидатуры. Затем пришла в команду уже Уляна Супрун и сегодня она фактически работает как первый заместитель министра, и, соответственно, при отсутствии министра исполняет его обязанности.

-То есть это не проблема отсутствия единства в коалиции?

—Я не хочу говорить: проблема или не проблема. Конечно, лучше, когда есть министр, но когда его нет, но есть сильный и.о., это не что-то критическое, что влияет на скорость принятия решений или ответственность людей.

— А ГФС, Фонд госимущества, Госгеонедра, то есть структуры немного низшего уровня?

— Этот вопрос новой государственной службы. Я доволен работой исполняющего обязанности председателя ГФС Продана (Мирослава Продана — ИФ). Я считаю, что он за этот год провел много положительных вещей. Например, введение электронного реестра НДС, потому что раньше возмещение НДС — это была чисто коррупционная история. Парламент и Кабмин это решение принял, а ГФС должна было его реализовать, и он реализовал его блестяще. Он также много злоупотреблений уже преодолел на таможне, хотя и не все, и он об этом тоже знает.

Если бы все другие смежные правоохранительные структуры так хотели навести порядок на таможне, как он, то порядка было бы уже гораздо больше.

— Недавно вы заявили, что будете участвовать в очередных парламентских выборах. Это будет новый политпроект, или можно ожидать, что это будет объединение вокруг одной из существующих политических сил?

—Меня спросили об этом на встрече с региональными журналистами. Я дал очень четкий ответ: я буду участвовать в следующих парламентских выборах. О формате, я думаю, мы поговорим чуть позже. Но то, что я буду бороться за то, чтобы сделать Украину сильнее, я не сомневаюсь. Я хочу быть среди тех людей, с которыми будет ассоциироваться успех Украины, а не какие-то другие вещи.

— Но если зайти с другой стороны: с кем из существующих политиков мы вас точно не увидим в будущей команде?

—Я не хочу никому вешать ярлыки, но я точно знаю, с кем мне не по пути. И это моя внутренняя позиция.

— Все идет к тому, что вы будете премьером во время президентских выборов. Это очень серьезный вызов для любого правительства. Потому что президентские выборы — это время обещаний и распределения материальных ресурсов для граждан. Так или иначе, давление на вас будет по этому поводу. Какие будут ваши действия?

—Когда начнется президентская кампания, есть несколько фундаментальных вещей, которые я обеспечу. Я никому не дам использовать административный ресурс через меня в избирательных кампаниях. Это принципиальная позиция для меня. Я никогда никому не давал этого делать, когда был мэром, и не дам.

Я вообще не человек админресурса. Вообще. Я проходил сам несколько кампаний и никогда его не использовал. Я считаю, что если ты используешь админресурс, давление и на такой волне приходишь к власти, то ничего хорошего ты за собой не принесешь — только беды и страдания. Я никогда не работал и не работаю под выборы.

— Недавно вы заявили, что полномочия правительства меньше, чем задачи, которые перед ним стоят. Можно несколько конкретных примеров и конкретных путей решения этой проблемы?

—Этот вопрос закона “О Кабинете министров Украины” и украинской Конституции. Если вы возьмете закон о Кабмине, вы увидите, что полномочия исполнительной власти очень ограничены в возможности принятия решений. Очень зарегулированное украинское законодательство с одной стороны, а с другой — есть дуализм полномочий, что тоже является проблемой.

Поэтому задача следующая: определить каждому уровню власти, начиная с местного самоуправления на уровне общины, района, области, что находится в их компетенции. Необходим закон “О Кабинете министров Украины”, “О полномочиях премьер-министра”. Вот возьмите любую организацию и ее руководителя — руководитель может издать приказ, распоряжение и т.д., а я как премьер-министр не имею права этого делать.

Это еще во времена Януковича (бывшего президента Украины Виктора Януковича — ИФ) максимально все полномочия забрали у правительства, чтобы правительство не могло ничего решать. На самом деле больше полномочий принятия решений — это большая ответственность.